Конечно, в Тбилиси надо приезжать не наспех,
не на несколько часов и не для работы в тяжелом режиме судебного заседания на
языке, которым ты не владеешь, а перевода практически нет, и ты несколько часов
нервничаешь, кое-как догадываясь о происходящем, в очередной раз поражаешься
некоторым нюансам местного правосудия, убеждаешься, что по ряду вопросов наши
уважаемые соседи находятся далеко позади не самого
справедливого и не самого гуманного в мире армянского правосудия. Убедившись, с
облегчением уезжаешь к себе домой с надеждой, что когда-нибудь приедешь в
Тбилиси по более приятному поводу или просто без повода, чтобы ознакомиться
поближе с грузинской культурой, с тем, что сделало часть ее общечеловеческой.
Но мечты пока остаются мечтами, и приходится ограничиваться беглыми
внесудебными и неизгладимыми судебными впечатлениями.
За
стенами суда
Молодые
приветливые грузинские таможенницы по-армянски ("бари
галуст!") пропускают нас поздним вечером в
Грузию, еще минут через сорок мы уже в Тбилиси ищем гостиницу на улице Дюма, и
здесь прессе помогает, подсев в машину и показав, молодая женщина, как
выяснилось, армянка, вычислившая нас по автомобильным номерам.
Тбилиси
отстает по времени от Еревана на час, но все равно уже поздно, и мы успеваем
лишь коротко прогуляться по проспекту Рустави, нарядно подсвеченному, с
припозднившимися влюбленными парочками на скамьях и остальной активной
молодежью. Часть магазинов к десяти вечера еще работает, старушки, продающие
семечки, дремлют на стульчиках или сворачивают рабочий день - пора домой.
Утром
по одному из телеканалов американский проповедник разъясняет одному из
древнейших христианских народов, грузинам, что есть Бог, и толкует суть
заповедей. В левом верхнем углу экрана почему-то светится знак доллара - едва
ли не главная общечеловеческая ценность нашего времени, указываются адреса и
координаты, по которым граждане России и Украины могут сделать
пожертвования на богоугодные дела. Затем проповедник Джесси
Дуплентис храбро обозначает линию разделения добра и
зла, которая, оказывается, проходит по тому, кто
благословляет Израиль, а кто - нет... Мысль, безусловно, интересная. Вслед за
ней лощеный громила угрожающе поет в интонации раннего Пресли о том, что он
приближается к Богу, и, судя по металлу в голосе, тем, кто мешает ему приблизиться,
не поздоровится. Так что пора вырубать телевизор и - в суд.
Перевод
еще хуже
На
судебном процессе против Ваагна, Рубена (его отец) и Армена (его брат) Чахалянов в
Тбилисском апелляционном суде возникла языковая проблема. Грузинским
эти жители Ахалкалака не владеют. Поэтому один
переводчик переводит с грузинского на армянский для Ваагна
и адвоката Степана Восканяна, а другой - на русский
язык для его брата и отца.
На
заседании 18 сентября появился новый переводчик с
грузинского на армянский, но ситуация еще более ухудшилась. Тройка женщин-судей
во главе с Тамарой Алания и прокурор Иракли Бардзимадзе выступают с длинными тирадами, ведут диалог с
подключением двух других адвокатов (Зураб Ростиашвили
и Нино Андриашвили). Переводчик глядит им в рот, потом тихо говорит несколько слов о
сути адвокату С.Восканяну, а Ваагн,
сидящий за его спиной за стеклом, ничего не слышит, тем более что судьи и
прокурор в нарушение закона или хотя бы приличий продолжают громко, без паузы
говорить друг с другом о чем-то, мешая робким попыткам переводчика.
Только переводчик на русский синхронно и внятно, параллельно ораторам переводит
для ушей Рубена и Армена.
Но
залу не слышно. Поневоле жалеешь, что не сидишь рядом с ним на скамье подсудимых.
Но ничего, всему, как говорится, свое время. А пока можно констатировать, что Ваагн (обвинение в незаконном хранении оружия, организации
массовых акций с нарушением общественного порядка, сопротивлении сотрудникам
полиции), Рубен и Армен (оба обвиняются в незаконном
хранении оружия) Чахаляны лишены возможности узнать
во всех деталях, о чем дискутируют судьи, прокурор, защита. То есть не могут
должным образом защитить себя, а значит, их права ущемлены. Как и права
адвоката С.Восканяна, которому, кстати, до суда в
августе не дали свидания с подзащитным в изоляторе.
На
этот запрет критически отреагировал общественный защитник (омбудсмен) Грузии Созар Субари, впрочем, на сегодня
уже расставшийся с должностью. А когда Восканян 18
сентября в суде попросил получасового свидания с арестованным В.Чахаляном, суд отклонил ходатайство, сославшись, что это
не в его компетенции, и милостиво известив, что только после вынесения
приговора может разрешить свидания близким...
Это
уже очевидное издевательство над правами адвоката, взявшегося защищать
подсудимого. Потому что, если тебе запрещают свидания как в
СИЗО, так и в суде, о какой полноценной защите
клиента, выработке тактики, обсуждении шагов и прочем может идти речь? Впрочем,
главное издевательство было еще впереди.
Заседание,
с позволения сказать
На
предыдущем заседании 22 июля было решено отправить на экспертизу пистолет,
найденный, по версии обвинения, у В.Чахаляна, кобуру
и его штаны, чтобы разобраться с оружием, с возможным присутствием микрочастиц
кобуры на штанах Ваагна, а также понюхать, одинаково
ли пахнут штаны и кобура.
На
заседании 18 сентября как кувалдой по головам (мы, четверо журналистов из
Армении, мягко выражаясь, о-бал-дели) прозвучало
невинное сообщение судьи Т.Алания о том, что экспертиза... еще не началась, потому
что... пистолет еще не отнесли экспертам. Этот акт шоковой правовой терапии
находился далеко за гранью комментариев в рамках нормативной лексики. Но в суде
не пикнешь. И приходится сидеть, слушая объяснения насчет того, почему пистолет
не дошел до экспертов. Оказывается, в МВД Грузии нет курьера, уполномоченного
относить оружие... И поэтому 18 сентября (т.е. почти через 2 месяца) судьи
собрались, чтобы обсудить ситуацию, и прокурор И.Бардзимадзе
великодушно пообещал в течение 5 дней переправить оружие экспертам в придачу к
штанам и кобуре, которые уже хранятся у них.
Здесь
возникают по меньшей мере два вопроса. Первый -
к Совету правосудия Грузии, если таковой есть. Имеют ли право три
очаровательные женщины работать судьями Тбилисского апелляционного суда, если
они отправляют оружие на экспертизу, не имея представления о том, что относить
некому? А если они знают, что относить некому, но принимают решение, значит,
делают это умышленно. Умышленно еще 2 месяца держат за решеткой Ваагна Чахаляна без каких-либо
подвижек в судебном следствии и с грубейшим нарушением элементарного права
любого гражданина Грузии (Армении и т.д.) на суд "в разумных временных
пределах".
Второе
соображение - на заметку международным правовым структурам, куда, возможно,
докатится дело Чахаляна. Жестокий акт 2-месячного
простоя в судебном процессе из-за того, что в Грузии "не
нашлось" человека, способного отнести пистолет экспертам, есть
классический образец пытки в отношении подсудимого. Необязательно пытать
каленым железом. Разве не пытка - два месяца ожидания за решеткой на пике
психологического напряжения и издевательская мотивация несостоявшейся
экспертизы, в подтексте которой - открытое давление на подсудимого, убеждающее,
что как захотим - так и сделаем... Так что ты, парень, завязывай с руководством
этой самой общественной организацией "Миаснакан
Джавахк". И никакие земляки и Европа тебе не
помогут...
И
все же привлекаю внимание многоуважаемых международных правовых организаций к этому
бесспорному акту психологической пытки, запрещенной соответствующей конвенцией,
которую подписывала и Грузия.
Итак,
короткое заседание прервали до 23 октября, и есть определенные надежды на то,
что прокурор выполнит обещание и пистолет доберется до экспертов, а те
сопоставят его с кобурой и штанами Ваагна.
Заседание
закрыли, мы вышли из здания суда и находились метрах в
15-20 от парадного входа, обмениваясь впечатлениями про
"недоношенный" пистолет, жаждали спросить о нем хотя бы у прокурора.
Он, кстати, промелькнул мимо прессы. Одна из моих молодых коллег попыталась
заговорить с ним, представилась, хотела в спину что-то спросить. Но г-н Бардзимадзе игнорировал эти попытки, и это его неотъемлемое
право. Мы расспрашивали адвокатов, говорящих на диктофон и микрофон. И тут
произошло нечто совершенно необъяснимое даже для "маяка демократии на
Южном Кавказе".
К
журналисткам подошел охранник и сказал, что здесь нельзя давать и брать
интервью. Здесь - это не в зале суда, не в коридоре суда, не на ступеньках в
суд, а в 15-20 метрах от этих ступенек. Присутствующий при этом юрист из
Франции Филипп Калфаян получил еще один сеанс шоковой
терапии - теперь на тему свободы прессы в Грузии. А когда журналистка и
интервьюируемый, подчинившись охраннику, пошли к выходу из скверика, в котором
расположен суд, но журналистка не отключила микрофон, охранник подскочил,
сделал замечание и разве что не дал обоим по морде.
Мы
отошли на безопасное для свободы прессы расстояние, и
по крайней мере я с отвращением подгонял минуты и часы дальнейшего пребывания в
Грузии, с начисто отбитым желанием знакомиться с ее богатой культурой и с
твердым убеждением, что в вопросах правовой культуры им еще очень далеко до
нашего, весьма и весьма посредственного уровня.
Но
ничего. Подтянемся - и мы, и они. И тогда начнем лучше понимать друг
друга. Может быть, даже в деле Ваагна Чахаляна. По нему ведь тоже проходят границы понимания
многих совместных проблем, реальных и мнимых, которые надо решать для общего
блага.
Александр
ТОВМАСЯН, «Голос Армении» |
