 В
истории Даугавпилса оставили свой след многие известные военные, и среди них
легендарный маршал Иван Баграмян, неоднократно посещавший наш город.Ивана
Христофоровича Баграмяна без всяких оговорок можно назвать настоящим мужчиной:
за умение и смелость держать слово, не бросая его по пустякам, за преданность
дружбе и за редкое мужское качество – найти единственную, свою женщину,
полюбить ее и быть верным ей всю оставшуюся жизнь.
Прекрасная
Тамара
Только
однажды родные и близкие видели на глазах сурового маршала слезы. Военный
человек, прошедший две войны — Гражданскую и Отечественную, видевший немало
смертей и знавший боль и горечь утраты близких друзей, по-мужски горько плакал
и не стеснялся слез, когда после долгой, тяжелой болезни умерла его жена
Тамара. Супруги Баграмяны прожили, как говорят в народе, душа в душу более
полувека, отметили юбилей — золотую свадьбу. Он полюбил ее сразу, со всей
страстью восточного человека и на всю жизнь, боготворя ее как в первый день
знакомства. И когда Тамары не стало, словно оборвалась вся жизнь маршала. Не
стало больше той, которой он никогда не забывал написать письмо, начинающееся
ласковыми и нежными словами: «Тамара-джан, Тамусик, радость моя, жизнь моя...».
Они
встретились случайно в Ленинакане, где стоял полк Баграмяна. Будущему маршалу
было всего
двадцать
лет, и он влюбился с первого взгляда. Но судьба военного человека строга и
неумолима: дан приказ — и в срочном порядке полк перебросили в другое место.
Семью девушки постигло несчастье. Им помогли, а в качестве признательности и
благодарности, по кавказким традициям, спасителю в жены отдали красавицу
Тамару. Годы были горячие — шла Гражданская война. Молодожены вместе прожили недолго:
молодого мужа убили на фронте, а юная вдова осталась одна, на последних месяцах
беременности.
Баграмян
совершил настоящий мужской поступок — приехал и забрал любимую женщину. Нельзя
забывать, что поступок этот на Востоке был смелым вдвойне— жениться на женщине
с ребенком для того времени значило преступить «закон гор», нарушить обычаи
предков. История любви Ивана и Тамары прекрасна, как сказка: они жили, любя
друг друга, долго и счастливо. Будучи уже пожилым человеком, маршал, уходя на
работу, часто оставлял жене записки: «Я люблю тебя».
Иван
Христофорович Баграмян был яркой и неординарной личностью, прекрасным
человеком. Неслучайно на фронте солдаты уважительно называли его «батькой». Его
дом был открыт для друзей, на его имя приходили сотни писем, и он никому не
отказывал в помощи.
Маршал
в пикете
А
ведь был момент в жизни Ивана Баграмяна, когда он фактически распрощался с
карьерой кадрового военного. Это случилось в 1938 году: под каток репрессий
угодил брат маршала, работавший на транспорте в Баку. Иван Христофорович, как
мог, пытался спасти родного человека, доказать его невиновность, и поплатился.
Сдав
на все «пятерки» экзамены в Академии Генерального штаба, Иван Баграмян не нашел
себя в списках выпускников, а вскорости и вообще был отчислен из Вооруженных
сил. Баграмяны, жившие небогато, но ухитрявшиеся на свои скромные доходы
помогать окружающим, фактически остались без средств к существованию. Близкие
маршала вспоминают такую горькую подробность о жизни в те годы семьи будущего
маршала: чтобы сделать фотографию для получения паспорта, Баграмян, не имевший
гражданской одежды, вынужден был пойти на хитрость — сняться в женином
демисезонном пальто.
Другой
в подобной ситуации опустил бы руки, спился — но только не Баграмян.
С
одним из своих товарищей (тоже уволенным из армии без всяких оснований) они
пошли на отчаянный поступок. Не попав на прием к тогдашнему министру обороны
Ворошилову, бывшие офицеры уселись у Спасской башни Кремля и приняли решение не
сходить с этого места, пока не получат пропуск к руководству. И, что
удивительно для того времени, настойчивые ребята добились аудиенции у
Ворошилова! Через день Баграмяна и его товарища восстановили в Вооруженных
силах.
Отечественную
войну Иван Христофорович встретил в звании полковника, в должности начальника
оперативного отдела штаба Киевского особого военного округа под командованием
маршала Жукова. Кстати, в первые дни войны редко награждали, а уж тем более —
присваивали звания. И все же в августе 41-го Баграмяну присваивается звание
генерал-майора, а через 4 месяца — генерал-лейтенанта.
День Победы Иван Христофорович встретил в Кенигсберге (Калининграде). На параде
в честь разгрома немецких войск в Москве Баграмян возглавлял сводный полк 1-го
Прибалтийского фронта — фронта, участвовавшего в освобождении от фашистских
захватчиков Прибалтики. После войны Иван Христофорович Баграмян в течение 9 лет
возглавлял Прибалтийский военный округ, был депутатом Верховного Совета
Латвийской Республики.
Баграмян
в Латвии
Этот
забавный случай произошел на первой сессии Верховного Совета в Риге.
Председательствующий открыл заседание на латышском языке, первые выступающие
тоже говорили по-латышски. Баграмян, как и часть зала, естественно, ничего не
понимал (о синхронном переводе тогда и речи не было). Горячий кавказец, недолго
думая, попросил слова, вышел на трибуну и.... заговорил на родном ему армянском
языке. В зале воцарилась мертвая тишина, полная недоумения. Но зато после
командующего округом выступающие перешли на русский язык, который был понятен
всем в зале.
Как
человек военный, Баграмян неоднократно попадал в критические ситуации, которые
могли стоить ему жизни, но по счастливой случайности для него они заканчивались
благополучно. Остались воспоминания и о таком трагикомичном эпизоде,
произошедшим с ним в конце войны недалеко от латвийского городка Елгава.
Машина,
в которой Баграмян вместе с офицерами отправлялся на командный пункт фронта,
остановилась на окраине города, у КПП. Увидев такое представительное
начальство, поставленный управляться со шлагбаумом раненный солдатик
растерялся. Опуская внушительный ствол дерева, заменявший перекладину для
перекрытия движения, он неловко поддержал его, веревка вырвалась из рук.... В
общем, дерево со всей силы обрушилось на генеральский «виллис», нанеся
серьезный урон крыше автомобиля. Это было чудо, что никто не пострадал.
Баграмян
с трудом вылез из машины, подошел к перепуганному насмерть солдату и стал его
успокаивать. А когда машина отъехала от злополучного ККП, один из генералов,
разрядив обстановку, шутливо прочитал пушкинские строки: «Иль чума меня
подцепит, иль мороз окостенит, иль мне в лоб шлагбаумом влепит непроворный
инвалид...». Машина дрогнула от громкого хохота, а Иван Христофорович,
улыбнувшись, серьезно заметил: «Пушкин — энциклопедия! У него стихи, кажется,
на все случаи жизни».
В
1952 году генерал армии Баграмян побывал в Даугавпилсе в первый раз. В качестве
командующего войсками Прибалтийского военного округа он ознакомился с
условиями, в которых учились, жили и отдыхали курсанты Двинского военного авиационно-технического
училища. Генерал остался доволен, но внимание руководства училища обратил на
«улучшение закалки» будущих офицеров.
Кстати,
Баграмян всегда, по мере возможности, старался начинать свой день с зарядки.
Как восточный человек он любил гостей и застолья с фирменными шашлыками
по-багрямяновски, но стоило ему набрать лишних полкило — генерал принимал
решительные меры.
В
Баграмяне как-то удивительно гармонично сочетались не только умение принимать
решения, твердость и принципиальность командира, которому доверены судьбы
десятков тысяч, но и мягкость, человечность и сочувствие к простым людям.
Мундир
с дыркой
Ко
всем домработницам, проживавшим в его доме и положенным ему по статусу,
Баграмян относился с большим уважением — как к равноправным членам семьи.
Это
случилось в те годы, когда Иван Христофорович занимал пост заместителя министра
обороны Советского Союза. Молоденькая домработница, готовя генеральский
парадный мундир, ухитрилась прожечь внушительную дырку на одном из рукавов.
Баграмян, которому с трибуны Мавзолея наблюдать за парадом, поначалу
остолбенел. Но, посмотрев на дрожащую от страха женщину, философски заметил:
«Ничего страшного. Значит, не буду поднимать левую руку». Так и простоял!
Хорошо, что честь военные отдают правой рукой.
В
последние годы, после смерти жены, Баграмян очень сдал. Сердце работало с
перебоями — как грустно шутил маршал, он наконец узнал, где оно находится. До
своего 85-летия «Питомец победы» (так называли тех, кому мы обязаны великой
Победой над фашистами) не дожил всего двух месяцев. Из маршалов, командовавших
фронтами в той победной войне, он ушел последним.
Кстати
Куда
бы ни забрасывала судьба Баграмяна, он ни на секунду не забывал о жене, писал
ей: «Тамара, моя родная, светлая радость моей жизни! Самым сокровенным и
дорогим существом была, есть и будешь только ты. Невозможно словами объяснить,
как я люблю тебя. Но … я в силу непонятных даже мне самому причин могу проявить
в некоторых вопросах даже беспечность к тебе. …Но поверь, радость моей жизни,
что на самом деле я… сильно и глубоко люблю тебя. Я считаю тебя идеалом жены
для каждого порядочного семьянина.
Твой Ваня. 25 мая 1943 г.».
Наталия
Салагубова, «Наша газета» (Даугавпилс, Латвия) |
