Один из парадоксов
современных международных отношений заключается в том, что “заклятые” исторические
враги могут в ускоренном темпе перейти от открытой или завуалированной
конфронтации к сотрудничеству по широкому кругу двусторонних отношений, вплоть
до создания предпосылок для возможного согласования своих внешнеполитических
действий на глобальной или региональной площадках.
Российско-турецкие
отношения на нынешнем этапе выступают ярким образцом отмеченного парадокса.
Экономическое
сотрудничество России и Турции продолжает развиваться в опережающем режиме,
ставя один рекорд за другим по параметру годового объёма двустроннего
товарооборота. Развитие экономического сотрудничества носит объективный
характер, учитывая непосредственное территориальное соседство двух крупнейших
кавказских держав. Хотя и оно не избавлено от противоречий, зачастую принимающих
принципиальный характер. Примером последнему могут служить сложности, с
которыми сталкивается Турция будучи на 67% зависимой от поставок российского
газа на свой внутренний рынок, а также такой
геоэкономический фактор, как несовпадение “трубопроводного вектора” в политике
двух стран. Введённый в эксплуатацию нефтепровод Бау-Тбилиси-Джейхан,
конкурирует со своим аналогом в виде трубопровода Баку-Новороссийск, в то время
как их проектируемые газовые эквиваленты имеют ещё больший потенциал
конкуренции: “Набукко” – “Южный поток”.
Газовое сотрудничество
России и Турции, которое во многом является локомотивом прорыва в двусторонних
отношениях после середины 1990-х и начала 2000-х годов, содержит в себе, тем не
менее, не только уже ставшие несколько банальными рассуждениями о
неприемлемости для Турции столь значимой энергетической зависимости от России
(данные рассуждения особенно тривиальны, учитывая практически выигранный
Россией тендер на постройку в Турции первой атомной электростанции), а такие
конкретные детали недовольства, как, например, цена поставки российского газа
Турции по трубопроводу “Голубой поток”. Как известно, цена, а
точнее формула расчёта цены, российского газа, поставляемого по “Голубому
потоку” является коммерческой тайной и стороны взяли на себя обязательство не
предавать её огласке. По имеющимся данным, которые, в частности, просочились в
турецкую прессу в сентябре прошлого года, цена одного кубометра газа составляла
во второй половине прошлого года для Турции порядка 300 долларов, и только в
этом году планируется поднять её до отметки в 400 долларов, что с учётом общего
падения цен на энергоресурсы и известных заявлений руководства “Газпрома” о
снижении цен на газ представляется маловероятным. Турция недовольна тем, что
это слишком много для “многопланового партнёра” России, последняя же, напротив,
считает, что это во многом льготная цена для турецких партнёров, учитывая, что
для потребителей в Европе цена российского газа позиционируется на отметке в
500 долларов.
Вопрос не в размере цены,
а в том, что она непрозрачная, и потому оставляет место для подозрений как для
партнёров России по СНГ и ОДКБ, так и для партнёров Турции по ЕС и НАТО.
Столкнувшись с
определёнными проблемами по удовлетворению прежде заявленных объёмов
потенциальных поставок газа по газопроводу “Южный поток”, а также считая, что
строительство дополнительной ветки газа из России в Турции в виде “Голубого
потока 2” усилит и без того значительные транзитные позиции Турции на рынке поставок
энергоресурсов в Евразии, Россия сворачивает проект “Голубой поток 2” в пользу
“Южного потока”, который для неё, наряду с “Северным потоком”, стал делом
стратегического принципа отстаивания своих позиций на евразийском пространстве.
В российско-турецких
отношениях есть много настораживающих признаков тому, что от экономического
сотрудничества, которое на нынешнем этапе уде достигло своего верхнего потолка
и не просматриваются свежие идеи его дальнейшего развития, особенно в условиях
нарастающего глобального экономического кризиса, который не может не коснуться
таких стран, как Россия и Турция, две страны перейдут к тесному политическому
блокированию. Возможно,
что оценив пределы возможного в экономическом сотрудничестве, две региональные
державы решили придать новый импульс своим отношениям именно с политического
направления.
Если есть на свете
фундаментальные факторы, которые в состоянии значительно трансформировать всю
систему сложившейся десятилетиями системы отношений в Евразии, при чём именно
на стыке этого пространства, то этим фактором может стать российско-турецкое
сближение до уровня политического взаимодействия. Это можно будет
называть “порядком через хаос” или “хаосом из порядка”, это будет
обосновываться российскими и турецкими проектантами, некоторыми политическим
деятелями как необходимый элемент для стабилизации евразийского пространства и
его выхода на равноправный диалог с трансатлантическими акторами.
Ясно одно –
российско-турецкое политическое взаимодействие будет неотвратимо стремиться от
своей интерпретации устами высшего российского руководства как “фундаментально значимые” к формированию
политического альянса, от которого пострадают как страны
черноморско-кавказского региона, так и крупнейшие глобальные акторы. Для
последних будет главной проблемой трансформация таких организаций как НАТО в
соответствии с происшедшими изменениями на евразийском стыке, пересмотр, а
возможно и отказ от поступательной политики расширения Европейского Союза,
введение всего контекста межгосударственных отношений на евразийском
пространстве в рамки формирования “зон влияния и блокирования вокруг узких
интересов”.
Не меньшие потери
подобное российско-турецкое сближение сулит непосредственно странам
черноморско-кавказского региона, некоторые из которых фактически столкнуться с
непреодолимыми угрозами своей национальной безопасности.
Политическое сближение
между Россией и Турцией до точки начала отсчёта альянсирования двух стран на
нынешнем этапе нарастает. Есть поступательное нащупывание возможных
сфер политического взаимодействия на широком фронте регионального и
внерегинального сотрудничества, проявления которого находятся в шкале от
“парадных” демаршей в виде захода единственного авианосца России в закрытую
военно-морскую базу Турции до попыток монополизации решения всех вопросов, например,
в Южном Кавказе.
Взаимный порыв России и
Турции друг к другу настолько выражен, что им заинтересовались такие
восточноевропейские страны, как Польша. Последнюю можно
заподозрить и в антироссийских настроениях, и в антитурецких в отдельности. Но
то, что в Польше на экспертном уровне стали открыто говорить о формировании
предпосылок для российского-турецкого политического альянса (Центр восточных
исследований в Варшаве, Centre for Eastern Studies) было бы неправильно
рассматривать как “индивидуальную” неприязнь к каждому субъекту такого
потенциального альянса. Это уже нечто иное, а именно: неприятие
российско-турецкого сближения как такового с позиций его деструктивности для
черноморско-кавказского региона в целом и его отдельных стран в частности.
Стоит посетовать, что в
России подобные сигналы “из Польши” могут расцениваться по принципу “если враг
недоволен, значит наше дело правое”. Чтобы быть надлежаще воспринятыми, данные
сигналы должны исходить из других стран, прежде всего, стратегических союзников
России по региону и партнёров Турции по ЕС и НАТО.
Научно-аналитическая
служба
Земляческого
объединения «Трабзон-Ардвин-Батум» |