В
Нагорном Карабахе отмечают очередную годовщину трагических событий в
азербайджанском городе Сумгаит. Как сообщает корреспондент ИА REGNUM в
Степанакерте, завтра, 28 февраля, представители руководства и общественности
республики по традиции посетят Степанакертский мемориальный комплекс, чтобы
почтить память армян - безвинных жертв массовых погромов в этом некогда слывшем
интернациональным, городе.
"Мы
жили в пятиэтажном доме, расположенном почти в центре города, - рассказывает
очевидец, беженец из Сумгаита Карен Матевосян, ныне проживающий в Степанакерте.
- 27 февраля около 3 часов дня, услышав шум с улицы и выглянув в окно, я увидел
приближающуюся толпу. Мы всей семьей вышли на балкон посмотреть, что
происходит. Впереди толпы, в которой были как взрослые, так и дети, шла голая
женщина. Ее сзади подгоняли тычками и ударами ног,
били камнями. Женщина танцевала, и невозможно было понять, заставляли ее это
делать или она лишилась разума. Впоследствии мы узнали, что эту молодую армянку
потащили за волосы во двор, оглушив ее мужа ударом по голове чем-то тяжелым.
Женщину вели на поляну, которая находилась позади нашего дома. Из чайханы, мимо
которой проходила толпа, выходили молодые и пожилые мужчины и выплескивали на
жертву горячий чай. Я велел членам моей семьи войти в дом, а сам продолжал
наблюдать за происходящим. Приведя женщину на поляну, толпа (около 100 человек)
стала бить ее, колоть ножами и другими острыми предметами, тушить на ее теле
сигареты. Ударяли камнями по голове. Она падала, ее поднимали и снова били камнями.
Кто-то отрезал женщине ухо, потом грудь. Ее, уже мертвую, продолжали тыкать
ножами. Потом люди из толпы стали звать прохожих посмотреть на обезображенный
труп. Затем принесли бензин, залили им труп и подожгли. Через некоторое время
подъехала какая-то машина, и толпа рассеялась. Я понял, что они не разошлись, а
направились в другое место, где шли погромы. Только после этого в сопровождении
БТРа приехала машина "скорой помощи" и
забрала полуобгоревший труп".
По
убеждению Карена Матевосяна, армянские погромы в Сумгаите носили организованный
характер и совершались с ведома и при участии местных
властей: "Ночью 25 февраля к нам во двор заехала белая "Волга".
Из нее вышли несколько незнакомых молодых мужчин. Из обрывков доносившегося до
меня разговора и по жестам я понял, что они обсуждают план предстоящего дела и
уточняют кое-какие моменты. Потом они разошлись по нескольким подъездам и,
вернувшись спустя некоторое время, сели в машину и уехали. Днем 26-го февраля в
дверь к нам позвонили. Это был монтер-азербайджанец, пришедший по вызову. Между
делом он посоветовал матери не сразу открывать на звонок. На вопрос,
"почему?" ничего определенного не ответил. Уже после всего
случившегося, в первой декаде марта монтер явился снова. Мать стала упрекать
его в том, что он знал что-то, но не сказал. "Я что, враг себе? Я же
предупредил вас",- ответил он. Позже уже всплыли наружу факты,
подтверждавшие, что сумгаитские погромы тщательно
планировались: в паспортном столе городского отдела внутренних дел уточнялись
адреса армян, крестом отмечались двери армянских квартир, отключались телефоны,
к армянским кварталам заранее подвозились булыжники и специально изготовленные
на заводах пики, которые впоследствии использовались в качестве орудия
убийств".
Между
тем, в столице Азербайджана, расположенной всего в 35 км от Сумгаита, о
происходящем тщательно умалчивалось. По свидетельству беженца из Баку Михаила
Саркисяна, в те дни по республиканскому телевидению показывали передачи на
какие-то отвлеченные темы, обсуждали, к примеру, вопрос, почему в столице нет
памятника лошади, проблему загрязнения Хазара (Каспийского моря) и т.д. О
погромах же и убийстве сотен армян не обмолвились и словом. "Еще не
осознавая до конца происходящее, утром 27 февраля я отправился на работу - в
местный трубопрокатный завод, - продолжает Карен Матевосян. - По пути увидел
разгромленную мастерскую знакомого армянина, промышлявшего изделиями из гипса.
Я не придал этому особого значения, равно как и тому, что не встретил ни одного
армянина, хотя в нашем цехе работали в основном армяне. У ворот завода стояло
руководство. Я поздоровался, хотел пройти, но меня остановили. "Ты зачем
пришел? Ты что, не понимаешь, что в городе убивают армян?" Я по наивности
ответил: "То есть как убивают? Что нет властей,
нет закона?" Ко мне приставили азербайджанца и велели ему проводить меня
до дома. В это время в городе творились массовые беспорядки. В сторону завода
шла толпа. Когда она приблизилась, я разобрал выкрики: "Долой армян,
смерть армянам". Нам удалось пройти мимо, не привлекая к себе внимания. В
центре города другая толпа переворачивала троллейбус, который подожгли, бросив
в него бутылку с зажигательной смесью. Мой попутчик посоветовал опустить
голову, чтобы никто из возможных знакомых в толпе не узнал меня, и громко
говорить на азербайджанском. Дойдя домой, я, сильно
беспокоясь за членов нашей семьи (9 человек), позвонил в милицию. Меня
успокоили, сказав, что принимаются соответствующие меры. Однако вскоре наш
телефон отключили. Мы поняли, что остались один на один с разъяренными толпами,
стали доставать топоры и другие подручные средства, пригодные для защиты.
Больше всего беспокоился за женскую половину - мать, жену и сестру. Мы с отцом
готовы были до последнего защищать их. Думали, что если уж суждено случиться
беде, то пусть после нас, чтобы пытки и издевательства совершались не на наших
глазах. Надежды почти не оставалось никакой...".
И
лишь чудо спасло семью Матевосян от той страшной участи, которая постигла
десятки других армянских семей Сумгаита. "В те дни многие азербайджанские
семьи укрывали у себя армян - соседей, друзей, знакомых. Наши соседи, с
которыми мы жили рядом почти 40 лет, нас к себе не позвали. Но когда толпа
стала громить армянские квартиры уже в доме напротив, отец с матерью
постучались к соседям, попросив принять хотя бы детей. Те поначалу отказывали,
говоря, что сами боятся. Но отец не дал закрыть дверь, и мы вошли. С балкона я
увидел, что толпа направляется к нашему дому. Вскоре часть ее ворвалась и в наш
подъезд. Мы все со страхом готовились к тому, что, найдя квартиру пустой,
станут вламываться в дверь к соседям. Но тут произошло неожиданное - во двор
заехали два бронетранспортера и два "Урала". Из машин стали
выпрыгивать солдаты и вылавливать погромщиков по всем подъездам. На счастье,
около нашего дома располагался госбанк, и оперативность военных, по всей
видимости, этим и объясняется - им показалось, что толпа нападает на
банк", - заключил Карен Матевосян.
29
февраля военные установили контроль над Сумгаитом. Армян эвакуировали в здание
горисполкома и в Дом культуры, оцепив подступы к ним. "Два дня практически
не ели и не пили. В помещениях была жуткая духота и антисанитария. Умер грудной
ребенок. Начиналась эпидемия. Мы все еще не верили в спасение и ждали смерти.
На пятый день пришел комендант города - генерал-лейтенант Краев и предложил
переехать в загородные пансионы, где, по его словам, также была гарантирована
безопасность, а условия были намного лучше. Поначалу мы к этому отнеслись с
большим недоверием, сомневаясь в безопасности. Но одна из семей согласилась
поехать, и вскоре глава семьи вернулся и убедил остальных ехать, подтвердив
слова генерала. 8 марта Краев приехал снова и сообщил, что город очищен от
погромщиков, но после всего случившегося он не советовал бы армянам дальше
здесь жить. На следующий день мы приехали домой, и стали собирать вещи. А в
конце марта переехали всей семьей в Степанакерт, где до сих пор и живем",
- завершил свой рассказ очевидец сумгаитских событий. |
