 Известный арменовед
из диаспоры, профессор кафедры арменоведения Мичиганского университета Геворк Бардакчян родился в Бейруте, учился в армянской
католической школе Дамаска, в арабском училище, затем окончил филологический
факультет Ереванского государственного университета. После защиты докторской
диссертации в Оксфорде по арменоведческой теме два
года стажировался в Сорбонне, затем переехал в США и 14 лет преподавал в
Гарвардском университете.
В 1988 году по инициативе Алека Манукяна
и на средства его фонда в Мичиганском университете
была основана кафедра арменоведения, руководить
которой пригласили господина Бардакчяна. В это время
в Мичиганском университете уже действовала кафедра
истории Армении.
– Г-н Бардакчян, какую образовательную программу предлагает
кафедра арменоведения Мичиганского
университета?– Мы
проводим занятия по армянскому языку, литературе, культуре и истории. У нас
учатся на бакалавров, но это не постоянные студенты. Для сравнения скажу, что
на моем курсе культуры было 37 студентов, только четверо из которых были
армянами, остальные – американцы, а в государственном университете Восточной
Калифорнии было 60 студентов и все армяне. Наше преимущество в том, что мы
обучаем и иностранцев. У меня 6-7 студентов, которые должны защитить степень
бакалавра. Есть еще один студент, приехавший из Ереванского государственного
университета, где он учился на факультете социологии. Другой приехал из
Швейцарии и занимается сравнительным анализом армянской и греческой литературы.
– Много ли студентов из Армении?
– В этом
году из Армении к нам обратились трое, но из-за низкого уровня знания
английского языка они не поступили.
– Как Вы думаете, какова сегодня
ситуация в арменоведении, какие есть проблемы?
– Я
деликатно подхожу к подобным проблемам. Мне неприятно говорить о спорах,
возникающих между различными учеными. Разнузданная против Ричарда Ованнисяна кампания была неверной. Подобным образом наука
не прогрессирует. Я не согласен и с языком и стилем Армена
Айвазяна, даже когда я соглашаюсь с некоторыми его мыслями. Но и с Ричардом Ованнисяном не согласен, но это не означает, что его книги
нужно сжечь. Нельзя диктовать, кто и как должен писать историю Армении. Если
кто-то несогласен, нужно спокойно обсудить проблему,
а не оскорблять людей. Я столько лет проводил свои исследования, и ни у кого не
спрашивал, о чем должен писать.
– Как Вы считаете, не нуждается ли арменоведение в систематизации?
– Нужно
классифицировать имеющиеся труды. Только в Мичиганском
университете есть 20-22 тысячи книг, и в США мы находимся на 4-ом месте после
библиотек Конгресса, Гарварда и Калифорнии. Но у нас некому обработать весь
этот материал.
– Какие темы Вы сейчас изучаете?
– Уже
несколько лет я работаю по трем темам. Во-первых, пишу историю
Константинопольского Патриаршества, кроме этого – историю летописца 17-го века Григора Дарананци (Дамахеци). Работы последнего перевожу на английский. Хочу издать прочитанные мною 15 лет назад в Колумбии 6 лекций,
посвященных армянской идентичности, и 30 статей, посвященных традициям
армянской апокалиптики. Должен издать и
материалы международной конференции 2004 года, посвященной армянской церкви.
Сейчас я работаю над различными темами по истории, культуре и языковедению, а
также занимаюсь вопросами заимствований.
– Как Вы относитесь к требованию арменоведов из диаспоры о том, чтобы перейти к
традиционному (по Маштоцу) правописанию? – Я против
возврата к традиционному правописанию, и наверное, я
единственный, кто не то чтобы не хочет восстановления старого правописания,
наоборот, хочу, и было бы неплохо вернуться к старому, но сейчас еще не время.
Этот вопрос перестал быть просто вопросом языковедения и стал политическим
вопросом. Поэтому я не хочу его политизировать. Много и таких, кто говорит
лишнее на эту тему. Что могут дать детям одночасовые занятия в субботних
школах, чтобы еще задумываться над правописанием. Якобы они из-за правописания
не разбираются в этимологии слов. Между тем, одно никак не связано с другим. По
новому правописанию намного легче читать на восточноармянском
языке. Проблема не в правописании, а в фонетике. Наверное, я единственный во
всей диаспоре, кто против этих изменений. Тот же спор произошел несколько лет
назад во время конференции Армения-Диаспора. Я также против того, чтобы
искусственно обострять эту проблему.
– А что Вы предлагаете?– Диаспора
сегодня есть, а завтра ее нет. Я не считаю, что капризам диаспоры нужно
подчиняться и отказываться от строго научных подходов. Иначе получится, что
сегодня критикуют Абегяна и Ачаряна. Когда есть
желающие, я обучаю их на восточноармянском языке. А
после летних курсов 1995-1996 гг. число последователей восточноармянского
языка увеличилось. В день у нас проводится четыре часа лекций и три часа
лабораторных работ.
– Как Вы оцениваете ситуацию с армянской
идентичностью в Диаспоре? – Каждая
община имеет свою историю и ни одна не похожа на другую. Диаспора разобщена,
это не монолитная конструкция. У каждой общины свои проблемы. Сейчас происходят
интересные процессы. Всегда был отток на запад из общин Среднего Востока и
таким образом армянские колонии сохранялись. А с 70-х годов прошлого века
начали приезжать из Армении, восточноармянский язык
стал актуальным и, например, в Калифорнии в языковом плане сложилась
хаотическая ситуация. Сейчас у каждой школы свой стиль и свой язык. Иранские
армяне, армяне Сирии и Ливана, армяне Константинополя имеют свои школы. Здесь
творятся удивительные дела. Для прибывших из Армении армян армянский язык – не
проблема, а для других – проблема. Армяне могут жениться на представителях
других национальностей, стать католиками и протестантами. Следовательно,
появляются новые армяне, которые не ассимилируются, женятся на чужих, не знают армянского языка, но говорят: “Я армянин”.
– Что объединяет армян? – Конечно,
проблема Геноцида. Вообще, если объединить партии Дашнакцутюн, Рамкавар и Гнчакскую и все сочувствующие
им организации, их численность не превысит 30-40% всей армянской диаспоры.
Следовательно, большая часть диаспоры не входит ни в какие организации. Нужно найти способ установить контакты с
этими людьми. Я из диаспоры, но не могу представить себя без Армении. Поэтому
делаю все, чтобы каждый год мои студенты приезжали в Армению и знакомились с
нашей страной. В этом смысле роль Министерства Диаспоры состоит в объединении
всех вокруг Родины. Израиль тоже имеет такие программы, как программа “Приди
домой!”. Идея размещения молодых людей в семьях местных жителей просто
прекрасна. Может, и я своих студентов привезу в Армению по этой программе.
Беседу вел Акоб Асатрян, «Армяне
сегодня»
|
