- Госпожа Новикова, какова Ваша оценка текущего процесса по нормализации армяно-турецких отношений? Какие плюсы и минусы Вы видите в двусторонних Протоколах, подписанных 10-го октября в Цюрихе?

- Как и любой процесс, имеющий глубокие исторические корни, нормализация армяно-турецких отношений требует длительного времени, и ожидать скорых позитивных изменений не следует. Подписание Протоколов – это только первый шаг в установлении добрососедских отношений между двумя государствами. При этом Турция переформатирует всю свою южнокавказскую политику, и намерена утвердиться в роли региональной державы. В случае нормализации отношений с Арменией, Турция становится единственным государством пространства Южного Кавказа, не имеющего или минимизировавшего свои противоречия с соседями, что дает ей большое преимущество.

После августовской войны 2008 года и установления нового status quo в регионе Армения, с одной стороны, получила возможность повысить уровень своей значимости в региональных процессах. С другой стороны, подписав Протоколы, она оказалась в прямой зависимости от дальнейших шагов Турции, заметно сузив возможности в давлении на Турцию в вопросе признания Геноцида армян в Османской империи, а также уменьшив свою маневренность в урегулировании нагорно-карабахского конфликта. Кроме того, подписание Протоколов без консультаций с Диаспорой увеличило разрыв между различными сегментами армянской Диаспоры, осложнило отношения по оси «Армения – Диаспора» и подлило «масла в огонь» армянской оппозиции. В этом я вижу основные минусы.

- Что касается плюсов, то они все начинаются со слова «если»…

- Как скоро, на Ваш взгляд, будут ратифицированы армяно-турецкие Протоколы, учитывая, что в Армении, и, тем более, в Турции существует множество противников этих соглашений?

Не думаю, что ратификация Протоколов – дело ближайшего будущего. Проблема не только в противниках соглашений в обоих государствах, но и в неготовности обществ в целом к, подчеркну, ускоренной нормализации отношений. Кроме того, ратификация Протоколов потребует уже осуществления конкретных шагов навстречу друг другу в режиме реального времени, последствия которых неоднозначны для обеих – и армянской, и турецкой – сторон. В этом контексте затягивание процесса ратификации в целом выгодно и Армении, и Турции, демонстрирующих «добрую волю» с целым рядом оговорок.

- Какие интересы преследуют крупные мировые игроки в процессе армяно-турецкого сближения, в частности, США, ЕС и РФ?

- Начну с того, что все и США, и ЕС, и Россия в гораздо большей степени заинтересованы в Турции, чем в Армении.

В течение двух сроков пребывания Дж.Буша-младшего на посту президента Соединенные Штаты оказались вовлечены в Ирак, втянуты в затяжную войну в Афганистане, отношения США – Иран балансировали периодически на грани фола, отношения с государствами Западной Европы, в частности, Германией и Францией были напряженными, а с Россией неуклонно ухудшались. В совокупности, происходили три параллельных процесса: шло снижение восприятия роли США в мировых процессах, Европа стала проводить более активную политику в отдельных регионах, позволяя себе даже вступать в противоречия с США, а Россия, наращивая свой экономический потенциал, заявила о себе как о «полюсе силы».

В «треугольнике» США – ЕС – Россия Турция, как евразийская держава, оказалась в фокусе интересов всех трех акторов. Каждый из них преследует свои цели: для США необходимо восстановить уровень стратегического партнерства с Турцией, в первую очередь, в связи с ситуацией на Ближнем Востоке и усилить ее позиции в расширенном регионе, включающем также Каспийско-Черноморский бассейн. Для ЕС важно переключить Турцию на тот же регион с целью сохранения ее функции энергетического концентратора, обеспечивающего в некоторой степени диверсификацию поставок энергоресурсов; к тому же, подталкивание Турции «на восток» создает иллюзию возможного снижения давления со стороны Турции на ЕС в вопросе ее членства в этой организации.

В целом, можно говорить о том, что и ЕС, и США способствуют усилению роли Турции в качестве своего стратегического союзника на евразийском пространстве.

Несколько иные подходы к Турции у России. Для обоих государств Южный Кавказ является "front yard;” оба государства заинтересованы в форсировании развития отношений в экономической, политической сферах, а также в вопросах борьбы с неконвенциональными угрозами, в частности, терроризмом. Фактически Россия и Турция начали гонку за влияние в регионе Южного Кавказа.

Достигнув понимания в вопросе путей доставки энергоресурсов в Европу (в частности, по прокладке газопровода «Южный поток»), не вынося на обсуждение в двустороннем формате вопрос о территориальной целостности Грузии, оба государства, заявляющие о необходимости широкоформатного регионального сотрудничества по формуле «3+2» (Армения, Азербайджан, Грузия, Россия и Турция), вплотную занялись проблемой урегулирования Нагорно-Карабахского конфликта, который рассматривается как самое серьезное препятствие на пути к этому сотрудничеству.

Субъективной же причиной подталкивания Турции и Армении друг к другу является то, что для США, ЕС и России после череды провалов и проколов во внешней политике армяно-турецкое урегулирование является своего рода «историей успеха».

Несколько дней назад завершился визит турецкого премьера Эрдогана в США. Как известно, турецкий лидер вновь заявил, что прогресс в армяно-турецких отношениях возможен только после реальных подвижек в вопросе Карабаха. Кому, на Ваш взгляд, в первую очередь, адресован данный мэссидж и могут ли эти заявления затормозить или «заморозить» процесс нормализации, учитывая ответ Эрдогану официального Еревана?

Заявления о взаимозависимости процессов нормализации двусторонних армяно-турецких отношений и ситуации по урегулированию нагорно-карабахского конфликта турецкой стороной делались со времени начала этого конфликта. Адресатами являются, во-первых, Азербайджан, во-вторых, определенные националистически настроенные сегменты турецкого общества, в-третьих, ЕС и США, которым Турция, таким образом, доказывает свою способность проводить самостоятельную политику на Южном Кавказе. Адресатом является и Армения, которая оказалась втянутой в «игру на нервах».

В то же время, мне кажется, что выбранная Турцией модель поведения рассчитана на «замораживание» ситуации, поскольку для самой Турции, имеющей множество серьезных внешних и внутренних проблем, дополнительные проблемы (которые, безусловно, повлекут за собой установление дипломатических отношений с Арменией и разблокирование границы) не нужны.

- В контексте вышесказанного, насколько вероятно открытие двусторонней границы без реальных подвижек в вопросе Карабаха?

- Мне кажется, маловероятно.

- Как в контекст армяно-турецкого сближения вписывается проблема признания Геноцида армян? Может ли нормализация отношений между странами поспособствовать процессу признания этого преступления, в том числе и со стороны Турции?

- Армяно-турецкое сближение – процесс, который оказался в определенном смысле неожиданным для внешнего мира. Я бы обратила внимание на то, что в контексте армяно-турецкого сближения проблема Геноцида армян и все, что связано с нею, вызывает меньшую напряженность, чем проблема Нагорного Карабаха. Думаю, на этом фоне волна международного признания Геноцида армян в Османской империи, скорее всего, на какое-то время спадет, и для нового подъема нужны скоординированные усилия Армении и Диаспоры.

Однако я бы не ставила вопрос признания Геноцида армян Турцией и нормализацию армяно-турецких отношений на одну плоскость. Новое поколение турок, которое прагматично готово подойти к вопросу о нормализации отношений с соседним государством, в то же время не хочет нести ответственности за события почти столетней давности и морально не готово признать эту ответственность. Однако оно начало обсуждение трагических страниц своего прошлого, и может быть, спустя годы, будет готово к покаянию, но не признанию этого преступления.

- Каким Вам видится развитие турецко-азербайджанских отношений на фоне армяно-турецкого примирения? Учитывая сложившиеся реалии, насколько, на Ваш взгляд, актуален сегодня тезис – «Одна нация – два государства»?

- Определяющими в турецко-азербайджанских отношениях являются этническая, культурная, лингвистическая и конфессиональная составляющие самоидентификации как турок, так и азербайджанцев. К кураторской миссии Турции в отношении Азербайджана следует добавить ее стремление играть роль энергохранилища и страны-транзитера для поставок на Запад энергоресурсов из зоны Каспия.

В свою очередь, Азербайджан на начальном этапе своего независимого существования всячески стремился к максимальному вовлечению Турции во внутриполитические процессы, а также к интенсификации ее роли в процессах, идущих вокруг урегулирования Нагорно-Карабахского конфликта. Стоит отметить, что в стране усиливается роль суннитского ислама, особенно в столице и в северных регионах; армия Азербайджана строится по турецкому образцу, и в целом, азербайджанское руководство старается приспособить турецкую модель государственного устройства к азербайджанской действительности.

Несмотря на кажущееся совпадение стратегических интересов, в отношениях двух государств есть проблемы в экономической сфере, к которым добавились достаточно серьезные политические проблемы, связанные со сменой status quo в регионе по итогам войны августа 2008 года.

Можно было бы говорить о том, что Турция в вопросе налаживания добрососедских отношений с Арменией оказалась заложницей Азербайджана, однако, вышеотмеченные составляющие самоидентификации двух народов создают мощное поле притяжения. А это значит, что принцип «два государства – один народ» на уровне обществ (в большей степени) и элит (в меньшей степени) все еще актуален.

Как Вы оцениваете прошедший год с точки зрения урегулирования нагорно-карабахского конфликта? Привнесли ли участившиеся встречи на высшем уровне активизацию в этот процесс, и каков Ваш прогноз касательно перспектив его урегулирования в ближайшее время?

Во-первых, урегулирование Нагорно-Карабахского конфликта оказалось «вплетено» в армяно-турецкое сближение;

Во-вторых, заметно активизировались все нерегиональные акторы – США, Россия, ЕС.

В-третьих, частота встреч в обоих форматах – на уровне встреч президентов и министров иностранных дел Армении и Азербайджана не сблизила позиции сторон и не сняла противоречий, существующих между ними.

Так что, в количественных показателях активизация процесса есть, в качественных – скорее всего, нет.

Что касается прогнозов: пытаться что-либо прогнозировать – занятие крайне неблагодарное, а прогнозировать в создавшейся ситуации по урегулированию Нагорно-Карабахского конфликта – тем более. Однако я не вижу пока реальных сдвигов в переговорном процессе, и не думаю, что в обозримом будущем следует ожидать прорыва, поскольку он будет означать кардинальное изменение позиции одной из трех сторон конфликта, что маловероятно.