Только подумайте о “национализме”, и вам в
голову сразу полезут образы страны, граждане которой слепо ненавидят своих
соседей, Вы тут же вообразите тысячи людей, жертвующих своими жизнями ради
прихотей жадного до власти диктатора. Вы не одиноки. Сам Альберт Эйнштейн
определял национализм как “детскую болезнь и корь человечества”.
Политологи приписывают национализму
ответственность за развязывание гражданских войн и разжигание территориальных
амбиций, поразивших страны от Руанды до Югославии и Наполеоновской Франции. С
точки зрения многих экономистов, национализм – это проявление иррациональности,
затуманивающее восприятие принципов рыночной экономики, препятствующее росту и
способствующее коррупции в развивающемся мире. Когда в прошлом вспыхивали
войны, национализм автоматически всплывал как одна из ее причин – либо в
качестве инструмента, позволяющего лидерам мобилизовать массы на войну, либо в
качестве топлива, которым поддерживается людское недовольство. Спору нет: за
национализмом закрепилась недобрая репутация.
Однако негативные ассоциации, которыми оброс
национализм, очень часто мешают увидеть в нем совершенно безобидные черты.
Национализм – это чувство единения с группой, выходящей за пределы первичных
социальных образований – семьи или друзей. Само по себе это чувство не ведет к
разрушительным войнам. Отрицательный налет национализм приобрел из-за штучных
исключений. Неблагоприятные выводы были сделаны без учета гораздо более
распространенных случаев, когда национализм вовсе не служил причиной какого-то
несчастья. Более того, многие ранее проводившиеся исследования причин войны
игнорировали один немаловажный компонент проблемы – достаточную степень национализма.
Если мы выведем из процедуры анализа данный параметр, мы никогда не сможем с
уверенностью сказать, отличался ли в преддверии 1939 года национализм “держав
оси” от национализма других стран. Тем не менее, не мудрствуя лукаво, ученые
именно на национализм возлагают ответственность за целый ворох проблем.
К чему такая спешка? Отчасти причина кроется
в пиетете ученых перед моделью “homo economicus”, которая представляет человека как
расчетливого, осознающего свои интересы индивида, неизменно принимающего оптимальные
решения. Этот предполагаемый рационально мыслящий эгоист предстает полной
противоположностью стереотипному националисту. В конце концов, националиста
можно назвать каким угодно, только не расчетливым и невозмутимым. А, будучи готовым умереть, в случае необходимости, за своих
соотечественников, он также мало подпадает и под категорию эгоцентриста. Таким
образом, по мнению многих ученых, национализм в его существующем виде подрывает
дарованную человеку Богом рациональность, что в политике и экономике может
привести к одним неприятностям.
Однако более глубокие причины антинационализма, похоже, коренятся в ценностной системе
ученых. В академическом сообществе успех часто измеряется тем, насколько
логично и беспристрастно выстроен анализ. Эмоционально насыщенные рассуждения
не приветствуются. Поэтому совершенно закономерно, что
все эти заурядные библиотечные “черви” расценивают национализм как нечто малоинтеллектуальное и примитивное. А стало быть,
национализм не мог породить нормальные страны и общества. Или все-таки мог?
Моя
нация собственной персоной
В современной политологии принято считать,
что националистически настроенный индивид рассматривает представителей других
народов как ущербные и вредоносные создания. Подобный взгляд на мир, как
представляется, ведет к применению таких мер, как сворачивание внешнеторговой
деятельности и даже к развязыванию войн. Впрочем, в этой логической цепочке
есть одна неувязка. Помимо всего прочего, национализм – это ощещение
себя частью коллективного целого, в результате которого отношения в больших
группах начинают походить на отношения в расширенной семье. Доктринально
национализм ни слова не говорит о том, как одной нации следует
взаимодействовать с другой. В повседневной жизни мы обычно любим нашу семью и
отождествляем с ней. Разумеется, это отнюдь не заставляет нас верить в то, что
семьи, живущие по соседству, представляют для нас какую-то угрозу. То же
относится и к национализму. Он не воспитывает ненависть к окружающим, а всего
лишь прививает чувство сопричастности к делам других представителей своей
национальной группы. Рассматривая себя элементами общего национального проекта,
граждане начинают ценить благосостояние другого как свое собственное. Другими
словами, национализм понижает меру эгоизма. С тем лишь только уточнением, что
возникающий благодаря национализму альтруизм не носит космополитического
характера., как это грезилось иным философам.
Представителям той или иной нации может быть совершенно безразлична судьба всех
людей на планете, однако они определенно демонстрируют избирательный альтруизм
по отношению к согражданам. И именно этот избирательный альтруизм, исповедуемый
всем членам сообщества, делает его более гармоничным, нежели то, которое
полностью состоит из эгоистов-индивидуалистов.
Чем больше
национализма,
тем благополучнее
страна
Возьмем экономику, где категория “интерес”,
по всеобщему мнению, имеет первостепенное значение. Каждый день в любой
экономике происходят миллионы операций. В очень многих случаях один гражданин
может с легкостью обмануть другого и выйти сухим из воды. Да, мошенников в
какой-то степени останавливает закон или страх подмочить себе репутацию. Однако
существует моножество способов снять сливки и
остаться не пойманным. Простейший пример: Ваш любимый ресторан может обслужить
Вас по более высоким ценам (от нескольких центов до доллара), чем те, что
указаны в меню. Если это обнаружится, то официант может сослаться на ошибку
кассира. Сколько клиентов помнят точные – до цифр после запятой – цены в меню ? Очень мало, если такие вообще
есть на свете. Диапазон возможностей для обмана есть во всех отраслях, которые
можно только помыслить, и если бы граждане использовали каждую из них, то
межличностное доверие стало бы разрушаться. Деловая активность снизилась бы
кратно, если бы все люди тратили большую часть времени на разоблачение
мошенников.
Одно из
наблюдений социологов сразу же бросается в глаза:
повсеместно
страны с более высоким средним уровнем
национализма
оказывались и более богатыми
С другой стороны, когда граждане настроены
националистически, те из них, кто способен на обман, столкнутся с
необходимостью принять сложное решение – поживиться за счет члена своей общины.
Разумеется, национализм никогда не сможет пресечь весь существующий обман. Тем
не менее в странах, где развито чувство зрелого
национализма, необходимость принятия такого решения снижает процент
мошенничества и стимулирует экономический рост. Между тем в отсутствие национализма
сограждане не стыдятся обводить друг друга вокруг пальца, а угроза скрытого
мошенничества подтачивает взаимное доверие, необходимое для успешного
экономического развития. Чтобы убедиться в справедливости этой мысли,
достаточно вспомнить обстоятельства распада СССР и то, каким образом кризис
национальной идеи, пережитой его гражданами, обусловил всепожирающую коррупцию
и отставание в экономическом прогрессе во всех постсоветских государствах. В
случаях, аналогичных этому, экономика вырождается в подобие роя мух, когда
каждый гражданин завидует благополучию соседа. По контрасту, экономика, основанная
на идеологии национализма, напоминает пчелиный улей, где каждая пчелка думает
об успехе общего предприятия.
В
защиту национализма
Размышления в духе оправдания национализма
могли бы так и остаться еще одной неподтвержденной
социально-научной гипотезой. Однако сегодня у нас в распоряжении имеются
методики для их систематической проверки. Опираясь на данные Международной
программы социологических исследований (МПСИ), мы можем отследить уровень
национализма в разных странах. В 1995 и 2003 годах новержский
офис МПСИ провел исследования национальной идентичности в соответственно 23 и
34 странах, среди которых были и стабильные демократии типа Австралии и
Соединенных Штатов Америки, и менее зрелые ее разновидности, такие как Чехия и
Словакия. В ходе опросов у респондентов спрашивали, насколько, по их мнению, их
страны лучше, чем большая часть остальных. Считается, что чем сильнее чувство
национального превосходства, тем выше уровень национализма.
Чем выше
степень национализма,
тем
меньше масштабы коррупции…
Этот факт с треском
опрокидывает антинационализм многих экономистов. На
самом же деле проблема многих бедных государств в низком уровне национализма
среди их жителей. Возьмите, к примеру, такие восточноевропейские страны, как
Латвия и Словения, в которых, к опасению некоторых, наблюдаются симптомы гипернационализма. Вопреки общепризнанному мнению, эти
страны находятся в числе наименее националистичных.
Между тем богатые западные страны типа Австралии, Канады и США фигурируют среди наиболее националистичных. Держу пари: ни один из
экономистов не говорил Вам такого. Добродетели национализма не ограничиваются
банковскими счетами граждан соответствующих государств. Если исходить из того,
что национализм воспитывает чувство альтруизма, то его последствия должны быть
видны также в политической и социальной сферах. Возьмем для примера коррупцию.
Объемы исследований на эту тему пока весьма скудны, однако уже на этом этапе очевидно, что существует непосредственная связь между
национализмом и способностью контролировать коррупцию. Ориентируясь на данные
Всемирного банка и уже цитировавшегося исследования об уровне национализма, мы
приходим к выявлению еще одной позитивной грани национализма: в странах с
высоким уровнем национализма меньше масштабы коррупции.
Каким же образом национализм способствует
искоренению коррупции? Во многом по тем же самым причинам, по которым он
работает на экономический рост. Подобно участникам рыночных сделок,
госслужащие, потенциально готовые согласиться на взятку, сталкиваются с
необходимостью принятия того же самого решения: нажиться за счет сограждан.
Таким образом, если бюрократам присуща высокая степень национализма, они также
менее склонны наносить вред обществу и менее предрасположены
к злоупотреблению своим служебным положением. Кроме того, национализм меняет
образ мышления людей, страдающих от коррупции. Националистически настроенная
публика гораздо меньше готова мириться с коррупцией в органах государственной
власти. С другой стороны, в отсутствие национализма эгоистичные граждане
предпочитают вовсе не беспокоиться по поводу коррупции. Для этих людей
издержки, связанные с коррупцией гораздо ниже по сравнению с усилиями, которые
необходимо затратить на борьбу с ней. По контрасту националистически
настроенное общество проецирует последствия коррупции на всю страну, что
побуждает их к коллективным мерам по борьбе с этим злом.
В социальной сфере национализм также
ощущается. Поскольку националистически настроенные граждане уделяют намного
больше внимания друг другу, менее вероятно, что они пойдут на нарушение закона
или ущемление прав других. Опираясь на данные Всемирного банка о соблюдении
гражданами законов, мы вскрываем еще одну любопытную закономерность. В странах
с более выскоим уровнем национализма, как правило,
более сильны традиции верховенства закона. Несмотря на все приписываемые
национализму грехи, он тем не менее невероятным, но
совершенно определенным образом связан с явлениями, которые мы так ценим в
экономике, политике и в сфере социальных отношений.
Как
отмыть клеймо
А что же касается негативных проявлений
национализма? Можем ли мы почерпнуть из них нечто полезное? И
да и нет. Примеры – от одержимой жаждой могущества Наполеоновской Франции до
Сербии образца середины 1990-х годов – показывают, что все эксцессы национализма
становятся возможными, лишь когда в игру вступают
другие факторы. Один из таких факторов – военная сила. Когда технологический
прогресс и новая военная тактика позволяют легко завоевывать соседние страны, у
национализма может возникнуть соблазн расширяться. В 19-м веке многие
наполеоновские армейские нововведения типа оперативных и гибких принципов
построения и перегруппировки и полностью интегрированной артиллерии убедили
французов в том, что территориальная экспансия может быть вполне жизнеспособным
вариантом. Аналогичным образом, Адольф Гитлер эксплуатировал немецкий
национализм, когда казалось, что тактика блицкрига практически неуявима.
… и
сильнее традиции верховенства закона.
Национализм может оказаться не менее опасным
и всякий раз, когда на какую-то территорию претендуют сразу несколько
государств, особенно когда между ними в прошлом уже случались столкновения.
Когда эти условия создаются, как это произошло в бывшей Югославии или в Руанде,
нельзя отбрасывать сценарий гражданской войны. Сверх того, в группе риска
находятся и молодые демократии. В таких странах честолюбивые лидеры могут взять
на вооружение рискованные методы политической борьбы – такие как вторжение на
территорию соседа – для того чтобы в своих узких эгоистических интересах
воспламенить в сердцах соотечественников искры незрелого национализма. Наконец,
национализм может перерасти в совершенно уродливые формы, если он замешан на
убеждении в том, что данная нация находится по ту сторону нравственности и
моральных оценок. По-видимому, все это справедливо в отношении нацистской
Германии, поскольку любовь немцев к своему народу не была уравновешена некой
морально-этической доктриной, которая проповедовала бы самоограничение и
сострадание.
Впрочем, существенной чертой данных форм
национализма было то, насколько редкими и спорадическими они были. Ссылаться на
несколько примеров в качестве доказательства вредоносной и варварской сущности
национализма – то же самое, что путать правило с его исключениями. Наиболее развитиые разновидности национализма не поощряют
агрессивный территориальный экспансионизм или угнетение меньшинств на этих
территориях. Во многом оттого, что в современных странах не наблюдается
обозначенных выше условий, при которых они попадают в группу риска. Современные
страны находятся в мире, где война – это слишком дорогостоящее мероприятие, где
границы в основном демаркированы, а действия государств в основном соотносятся
с некими моральными принципами. В результате национализм сегодня весьма часто
побуждает граждан заглядывать внутрь своего сообщества и направлять свою
энергию на улучшение своих собственных стран.
Для того чтобы социальные науки спустились
наконец на землю из своей башни из слоновой кости, им следует разрабатывать
национальные программы действий, которые бы максимально использовали
преимущества той или иной страны. В случае с национализмом этого пока, увы, не
происходит. Хуже того: вместо того чтобы заметить возможности для продуктивного
использования национализма, ученые в основном отвергают национализм как
общественное зло. Бесспорно, необходимо более детально проанализировать
намеченные в этой статье черты национализма. Скорее всего, национализм имеет
мало общего с уровнем образованности населения или с запасами природных
ресурсов. Требуется развернуть дискуссию о том, есть ли польза от национализма
или он просто безвреден. Во всяком случае мы должны
постепенно отказаться от упрощенного представления о том, что от национализма
исходит исключительно опасность. Следует устранять любое недопонимание на этот
счет.
Естественно, ученые могут и дальше
упорствовать в своей критике национализма как отсталого недоразвитого рефлекса,
а правительства могут и дальше продолжать игнорировать в его лице важный
источник развития. Однако цена этого бездействия весьма высока. Фактически тем
самым мы отдаем будущность национализма на откуп оппортунистическим политикам и
демагогам. Если у ответственных государственных деятелей есть в арсенале
средство, способствующее увеличению благосостояния, снижению коррупции и повышению
уважения к закону, только глупец не стал бы к нему прибегнуть.
Густаво де лас Касас
Журнал “Foreign Policy”, 2008, No 1 (русское
издание)
|
