Он был последним в длинном ряду наследников великой когда-то Османской империи, которая еще в начале XX века повелевала огромными территориями в Европе, Африке и Азии. Но принц Осман Эртугрул Османоглу был государем без государства, и вообще, – большую часть своей жизни он провел в качестве человека без паспорта – у него не было гражданства. В 1924 году группа турецких офицеров во главе со знаменитым Кемаль-пашой, прозванным Ататюрком («отцом турок»), провозгласила республику и вышвырнула 12-летнего принца из страны со всем его многочисленным семейством. Турецкое гражданство изгнанник обрел лишь через 80 лет, в 2004 году. 23 сентября 2009 года бывший правитель Османской империи умер на родине, в Стамбуле, в возрасте 97 лет, и республика, некогда изгнавшая его, примирилась с последним султаном. Проводить вернувшегося домой правителя в последний путь пришли четыре министра, лидеры правящей исламско-консервативной партии AKP, депутаты Меджлиса, а также стамбульский губернатор и шеф полиции. Позже, в частном порядке, свои соболезнования семье прислал премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Большего республиканского почтения османскому наследию и представить нельзя.

Настоящее величие, – полагают сегодня многие турки, – лежит именно в имперском прошлом страны, а вовсе не исключительно в западных общечеловеческих ценностях. Европа, с таким удовольствием беспрестанно критикующая Турцию, все более и более становится идеалом минувшего. В моду входит «нео-османство»: в начале года в Стамбуле был открыт исторический музей, чье строительство было начато еще в те времена, когда мэром этого города был Эрдоган. Центральным экспонатом в нем является огромная круговая панорама, демонстрирующая завоевание Константинополя османскими полчищами в 1453 году – орудийная канонада и боевые кличи жуткой военной какофонией обрушиваются на посетителей из динамиков. Подобная ностальгия по временам былого величия вполне соответствует все более явно вырисовывающемуся повороту в политике Турции: турецкие руководители провозгласили османскую эпоху временем истинного величия страны, когда империю, правившую Ближним Востоком и Кавказом, неподдельно уважали остальные народы мира. Роль подобного регионального гегемона Турция желала бы исполнять, – а частично уже исполняет – и сегодня.

И в самом деле, складывается впечатление, что Турция вновь повернулась лицом к Востоку. Нынешний внешнеполитический облик страны – это открытые каналы переговоров со всеми ближневосточными соседями, без определенной фиксации «друг-враг», это концепция «политики без проблем», продвигаемая нынешним министром иностранных дел страны Ахметом Давутоглу, это стремление посредничать в любом конфликте в регионе – впрочем, как указывают многие, посредничество это направлено не столько на решение того или иного конфликта, сколько на утверждение Турции как доминирующей силы – в первую очередь, на Ближнем Востоке. Турецкие инициативы следуют одна за другой, а в начале октября наметился настоящий «прорыв в будущее»: Турция и Армения подписали протокол об установлении дипломатических отношений. Без малого сотню лет эти страны считались кровными врагами – даже в те времена, когда Армения входила в состав СССР, вражда эта не прекращалась ни на день. Она не выражалась в каких-либо боевых столкновениях, но за эти годы понятие «армянин» стало в представлении всего мира такой же противоположностью понятию «турок», как, например, сходная пара «израильтянин» и «сириец». Впрочем, обоим народам еще предстоит преодолеть серьезнейшие препятствия: к примеру «братское государство» Азербайджан угрожает блокировать мирный процесс, если Армения не откажется от притязаний на Нагорный Карабах – армянский анклав на азербайджанской территории, из-за которого эти две страны, как известно, даже ухитрились хорошенько повоевать в постсоветские времена. С другой стороны, влиятельнейшая в США армянская диаспора всеми силами давит на Анкару, чтобы Турция, перед тем, как открыть границу, признала геноцид армян в Первой мировой войне. Тем не менее, обе страны готовы к дальнейшим переговорам – трудным, затяжным, но с надеждой на окончательное примирение.

Еще один небывалый доселе переговорный процесс турецкие дипломаты начали с другим своим соседом. Непризнанное, но фактически существующее на севере Ирака курдское государство, убежище повстанцев из запрещенной Курдской Рабочей Партии (PKK) и в течение продолжительного времени – главный противник турецкой армии, не желает после неизбежного ухода американцев оказаться во все более распадающемся на части Ираке один на один с арабами – суннитами и шиитами. Осознав это, курды в течении довольно продолжительного времени ведут переговоры с бывшими врагами – турками. В конце октября шеф турецкого МИДа Давутоглу прибыл в Эрбиль, столицу иракских курдов, где объявил об открытии турецкого консульства. Сам факт, что министр иностранных дел Турции оказался в лимузине с курдскими флажками на капоте, ставит с ног на голову всю принятую до сих пор турецкую внешнеполитическую доктрину.

Впрочем, наиболее тесные связи установились в последнее время у Турции с Сирией. В середине октября на контрольно-пропускном пункте ¨нчюпинар, на сирийско-турецкой границе, Давутоглу встретился со своим сирийским коллегой Валидом аль-Муаллимом, – обоих сопровождали весьма внушительные свиты. В четыре руки министры иностранных дел торжественно подняли разделяющий страны шлагбаум – сцена, весьма напоминающая знаменитое «открытие границы» между Венгрией и Германией в 1989 году, приведшее, как известно, к падению Берлинской стены. А ведь еще в конце 1990-х годов Турция и Сирия находились на грани войны – из-за массированной поддержки, оказываемой сирийцами курдским повстанцам из PKK. Сегодня армии обеих стран участвуют в совместных маневрах, а министры обороны и иностранных дел встречаются друг с другом в рамках «общего совета по кооперации». Столь тесно, – замечает близкая к правительственным кругам турецкая газета Hürriyet, – Турция не сотрудничает ни с одной страной мира. Возможно ли, что целью этого сотрудничества станет появление так называемого «Ближневосточного союза», созданного по принципу Европейского Союза?

Окончание затянувшегося на десятилетия турецко-сирийского конфликта считается личным успехом Ахмета Давутоглу, а также серьезным достижением для Сирии, обрадованной возвышением своего государства, включенного Западом в «ось зла». Но у Дамаска есть и еще одна причина для радости. Почти одновременно со сближением Турции и Сирии, на другом фронте можно наблюдать настоящие «заморозки». «По техническим причинам», как было заявлено вначале, Турция отказала Израилю в участии в военных маневрах «Анатолийский Орел». Позже турецкий премьер-министр Эрдоган назвал настоящее, не «техническое» основание для этого поступка: по его словам, боевые самолеты, совершающие авианалеты на палестинцев в секторе Газа, не могут быть приняты в воздушном пространстве Турции. Тот факт, что продолжавшееся много лет стратегическое партнерство с Израилем оказалось в одночасье заморожено, а вместо этого к участию в маневрах была приглашена Сирия, лишний раз демонстрирует, насколько резко изменились турецкие внешнеполитические приоритеты.

Более того – этот разворот в полной мере отражает и внутриполитические изменения в стране. 2009 год стал годом победы исламско-консервативной правящей партии AKP над главным противником – секулярно настроенными военными. Именно ее укрепление на внутреннем фронте позволяет этой партии менять внешнюю политику страны. Впрочем, следует заметить, что конфликт с Израилем обладает своеобразной предысторией и не ведет свое начало от последнего военного конфликта в секторе Газа, который возмутил турецкую исламскую общественность и даже представителей армии. Турецкие генералы, впрочем, возмущались не столько действиями израильтян в Газе, сколько пренебрежительным отношением, продемонстрированным израильскими военными и политиками к их давним союзникам, туркам. По словам отставного генерала турецкого Генштаба Халдуна Солмазтюрка, с представителями турецкого командования израильские коллеги давно уже перестали вести хоть сколько-нибудь значимые переговоры, предпочитая решать оперативные задачи, не считаясь с тем, как те или иные их действия скажутся на ситуации на Ближнем Востоке в целом.

Так что вооруженный конфликт в Газе стал своего рода «спусковым крючком», а вовсе не причиной охлаждения отношений. Во время Всемирного экономического форума в Давосе в начале 2009 года Реджеп Тайип Эрдоган дал волю своему раздражению, излив его на президента Израиля Шимона Переса – человека, к которому он, по многочисленным заверениям, всегда испытывал самые дружеские чувства. Его гневная речь принесла Эрдогану немалую популярность, как на родине, так и в арабском мире, а также звание «покорителя Давоса». С тех самых пор иранский президент Махмуд Ахмадинеджад считает Эрдогана своим личным другом – и, кстати, к вящему неудовольствию Запада, пользуется у турецкого премьер-министра взаимностью. К правительству в Тегеране мировая общественность относится несправедливо, – заявил Эрдоган во время своего последнего визита в эту исламскую республику. Запад, – считает Эрдоган, – должен был бы для начала отказаться от собственного ядерного оружия, прежде чем притеснять Иран санкциями.

Западные дипломаты едва могли поверить собственным ушам: это что же получается, – единственная в НАТО исламская страна становится на защиту Ирана в текущем ядерном конфликте? Не является ли это, после «израильского демарша» Эрдогана, очередным доказательством того, что Европа на самом деле уже давным-давно потеряла Турцию, а Анкара окончательно переориентировалась на Восток? Политический советник Эрдогана Ибрагим Калин считает подобные обвинения, по меньшей мере, странными. В конце концов, так называемая «прагматическая политика» не чужда и Западу: «Если американцы открываются навстречу России, – заявляет он, – то это празднуется, как начало новой эпохи в политике. Если Турция открывается навстречу Ирану, – это расценивается, как предательство идеалов демократии». Тем временем, Ахмадинеджад вот уже во второй раз за последние два месяца посетил Анкару.

«Добрая весть заключается в том, что Турция не отвернулась от Запада, – считает турецкий оппозиционер, постоянный критик Эрдогана Бурак Бекдил, – а дурная – в том, что Турция больше не стремится к Западу». Но почему же европейцы так удивляются этому? Париж и Вена, Рим и Берлин отказываются даже помыслить о возможном вступлении жаждущей признания Турции в Евросоюз – более того, в своем отрицании европейские правительства опираются на волю уставшего от расширений большинства европейцев. Что ж удивляться, если турки вдруг гордо заявляют: «Ну и не надо, не больно-то и хотелось»? Не принимают Турцию в общую игру, – она теперь намерена сыграть в свою. И желание это, похоже, начало превращаться в действия, коренным образом меняя окружающую действительность.