 Вслед
за Южной Осетией и Абхазией России придется решать и вопрос Нагорного Карабаха.
Пока это не сделали Турция и США.Карабах
- первая из непризнанных кавказских республик, потребовавшая для себя
независимости. Когда СССР еще был жив.
Абхазия,
Южная Осетия - все это было уже потом. Все - по проторенной дорожке Нагорного
Карабаха.
Именно
тут был первый крупный конфликт на межнациональной почве в бывшем СССР. Который
и стал краеугольным камнем, вытащенным из основания советской империи. 20 лет
назад целый регион в составе Азербайджанской ССР потребовал для себя
суверенитета. Независимости хотели армяне, проживавшие на территории Карабаха и
составлявшие большинство его населения.
Карабахские
армяне обвинили азербайджанцев в геноциде. Тогда, в конце 80-х, «Голос Америки»
сквозь отчаянные глушилки ежедневно
и с придыханием вещал о конфликте.
Карабахская
война длилась почти 6 лет... И в итоге Карабах сегодня - последний из
непризнанных кавказских республик, кто признания так и не получил.
Но
после пятидневной войны в Южной Осетии очень многим стало понятно, что дальше
конфликт в Карабахе держать замороженным уже не получится. Да и нельзя держать,
чтобы не получить в будущем еще одно кавказское побоище.
Оторванные от
мира
Законно
избранный президент непризнанного Нагорного Карабаха Бако
Саакян кажется немного расстроенным. Во время традиционных Дней русского слова
в Армении на встрече с российскими писателями и журналистами он грустно
размышляет о том, что культурных связей с Москвой почти не осталось. И что
люди, оторванные от мира, здесь, в столице его республики Степанакерте, устали
от пустых слов и обещаний...
Двадцать
лет изоляции - срок все-таки. Он выглядит очень трогательным, этот Бако Саакян, который совсем еще мальчишкой от и до прошел армяно-азербайджанскую войну. Редкое это
качество для политика - публичная искренность.
«У
нас в Национальном собрании Нагорно-Карабахской Республики (НКР) сейчас идут
дебаты о том, чтобы тоже признать Абхазию и Южную Осетию», - говорит Саакян.
Парадокс в том, что саму НКР за компанию не признала даже родственная Армения.
Хотим
к вам!
Степанакерт
лежит между гор. Из Еревана на вертушке час двадцать пути. По-европейски
красивый город, с широкими улицами, новенькими разметками на дорогах,
магазинами, иномарками... Карабахцы не стали после
войны восстанавливать остальные свои города. Но столицу Степанакерт постарались
отстроить на зависть.
В
нем нет аристократической запущенности Сухума и
военной нищеты Цхинвала. Ему есть что терять. И, возможно, поэтому за последнее
время в политическом плане он так ничего и не приобрел.
Возле
гостиницы - стайка туристов, разговаривающих на французском.
Люди держат в руках символ Карабаха, каменные фигурки мужчины и женщины.
Женщина в виде горы. Мужчина в виде солдата.
«О
да, мы армяне из Парижа, - говорит путешественница Сесиль,
прижимая сувенир к сердцу. - Война здесь объединила армян из разных стран,
много лет мы помогаем исторической родине, в том числе и финансово».
Но
главный сувенир из Карабаха - все-таки не каменные изваяния. Водка из
шелковицы, древний напиток, что дарует, согласно легенде, здоровье и силу ее пьющему. «Говорят, и у нас в Москве можно купить. Сто
граммов стоят 500 рублей», - признается подполковник Российской армии Арам Хачатрян, военный журналист.
На
степанакертском рынке тутовку продают лишь на розлив,
как и совсем уж экзотический самогон из черешневых хвостиков. Ну как, скажите, разливную тутовку довезешь до
Москвы?
-
Давайте завернем на секундочку в магазин? - умоляли журналисты шофера, пожилого
усатого карабахца.
Шофер
сомневается. У него конкретное задание: довезти представителей российских СМИ
до званого обеда. «Но мы же много купим - пополним
бюджет вашей республики».
И
вот уже несемся на всех парах в поисках магазина. А за нами, пронзительно
сигналя, милицейская машина.
-
Приказано вас вернуть!
-
А, дорогие, как в Москву поедем без тутовки?
Милиционеры
тут же выключили мигалку и, встав впереди процессии,
повезли нас в самый лучший магазин города.
-
У меня племянник в России на заработках, - говорит, разом подобрев, шофер. -
Так он всегда тутовку к вам везет для здоровья.
Хорошая у вас страна. Нам бы всем такую. Как раньше...
Пост
без единого выстрела
«Катя,
ты говоришь, тебя зовут? Была у меня любимая девушка Катя. 18 лет мне только
сравнялось, я тогда в Сочи единственный раз в жизни отдыхал, и она - в соседнем
корпусе. Красивая такая, коса золотая до пояса, голубые
глаза... Так я к ней и не подошел. Кто она, а кто я? Потом война в Карабахе
началась. И не видел я больше свою русскую Катю».
38-летний
Армен - перегонщик машин. Транспортирует их по горам
из Ирана и Арабских Эмиратов. 40000 драм стоит один такой пробег, около 150 долларов.
Драм - валюта армянская. Но свободно обращается в Нагорном Карабахе и название
свое оправдывает сполна. Обменный курс драма - сплошная драма.
Спуститься
с высоты две тысячи метров в темноте, это как на поле боя - можно домой и не
вернуться. Но что еще остается Армену? Ехать, как
многие, на заработки в Россию?
Мы
встретились на горном перевале, где Армен в честь
дружбы и братства наших народов угостил меня коньяком.
«Э,
дарагая, разве это жизнь? - пожаловался он после
первой же рюмки. - Жену Гаяне кормлю, дом строю, о
детях забочусь. Четверо их у меня. Двое в войну умерли. Двое осталось. Младшенькая, вот смотри фото на мобильном, - похожа?
Счастливый человек Армен, все говорят».
Женился
18-летний Армен перед тем, как уйти на карабахский
фронт. «Увидел я первый раз Гаяне, она из Сумгаита,
беженкой была. Помнишь погромы в Сумгаите? Вроде понравилась она мне. Один раз
гулять вместе вышли. Ну я и поспорил с ней в шутку,
что от родителей тайно увезу. Гаяне смеется, нет,
побоишься. А я и пришел с друзьями и с автоматами под ее балкон, пальбу
устроил. Вытащил красавицу, в машину забросил - поминай
как звали. Мать кричит, отец кричит... Только Гаяне
молчала от ужаса. Полный тогда творился беспредел...
Отвез
я Гаяне к сестре в село. Даже пальцем не тронул, утром,
когда рюкзак на фронт собирал, честно ей сказал: возвращайся к родителям, не до
тебя сейчас». За полгода три раза приходила родным похоронка на Армена. Знакомые сообщали, что точно видели - геройски
погиб он в бою.
«Почему
жив остался? Скольких сам убил? Не помню, не считал, - продолжает Армен. - Только один раз руки на себя хотел наложить. Из
соседнего окопа встал парень - на меня «калаш» навел.
Выстрелил я первым. Мелькнуло в голове - что-то рожа
знакомая. Вечером, когда покойников подсчитывали, понял - товарищ детства это, Рашид. На каникулах вместе отдыхали, с одного куста рвали
шелковицу... Выходит, я лучшего друга убил. Но если бы не я его, то он бы меня?
И только потому, что я армянин, а он - азербайджанец?..
И
вот бывает же, направили меня командиром на новый блок-пост. Напротив азербайджанцы стояли. И у них
командир - брат Рашида. Как мне с ним встретиться
удалось - военная тайна. Пусть убьет, думаю, заслужил. Сказал ему: «Виноват я,
Мустафа, погубил Рашида». А он просто ответил и очень
правильно: «Ну так что же - война, брат».
И
договорились мы, что не будем воевать. Устроим неделю без единого выстрела.
Командование нас по полной за самодеятельность эту вздрючило. Что такое, кругом бои, а мы семь дней не
стреляли?..»
Армен ставит на стол пустой
стакан. Идет заводить машину. До утра ему надо спуститься с гор. «Подожди, а
как же украденная Гаяне?» - кричу вслед.
«Что
Гаяне? Через полгода дали мне отпуск. Приехал я к
сестре, где меня оплакали давно. А навстречу - Гаяне,
вся в черном. «Милый, единственный! Я знала, что ты
вернешься!» - и целоваться лезет.
Что
тут поделаешь? Чудной народ - женщины. Это тебе не на войне, тут здравый смысл
не работает, пришлось жениться».
Платье
невесты
От
Степанакерта, вверх по трассе, город Шуши, древняя столица Карабаха. В 88-м в
этих местах стояла азербайджанская армия, обстреливая из гаубиц столицу
нынешнюю. Сверху вниз. До сих пор Шуши встречает гостей пустыми глазницами
зданий.
 «Но
кто владел Шуши, то владел Карабахом», - задумчиво произносит Зорий Балаян, писатель,
публицист, один из основателей подпольного движения за свободу республики. На
горе - старая православная церковь. В войну в ней хранили патроны и оружие. Солнечный
свет идет через окна храма в форме креста, прихожане зажигают свечки и ставят
их на подносы, полные воды. Чтобы сами свечки, как догорят, о воду же и гасли.
«Когда
был штурм Шуши, ко мне шли солдатики и просили - дайте кресты. Не понимал я,
зачем им всем так срочно? А это они, чтобы отличать своих
от чужих, такие знаки отличия надевали. И так совпало, что штурм города мы
начали в светлый праздник Явления Креста в Иерусалиме», - к нам подходит
бородатый священник, архиепископ Паргев Мартиросян, глава карабахской паствы и тоже бывший солдат.
Только воевал святой отец не с автоматом, а с Библией.
Паргев рассказывает, что,
если спуститься в церковное подземелье, стать в центре подвала, то, подав
голос, можно услышать свою душу и свое сердце:
-
В этом святом месте можно просить о чем-нибудь давно загаданном.
Становимся
в центре каменного зала. И все желают, желают... Нет, чтобы попросить мира во
всем мире. Каждый о сугубо индивидуальном. Все-таки
люди страшные эгоисты. Нам нет дела до войн, близких и далеких, если только они
не коснулись нас лично.
У
жительницы Степанакерта Галины Арустамян сын погиб в
21 год. Теперь ее окружают старые фотографии. Это молодые лица минувшей войны.
После гибели сына Галина создала Союз родственников погибших и открыла музей
памяти. Каждое утро она приходит сюда - в две небольшие комнатки, где висят 3,5
тысячи портретов.
Один
из главных экспонатов - фото ее сына Григория и его невесты. Русская девушка
идет провожать дембеля на поезд. Из Пензы в родную
Армению. Парень сдвинул набок фуражку, поглядывает на любимую искоса.
«Пожениться
они осенью 92-го должны были. Но сын ушел уже на фронт. Только раз они и
созвонились. Тогда же сотовых не было. А я и платье
свадебное для невесты приготовила, и жениховский костюм - все зря, - шепчет
Галина, кивая на пожелтевший венчальный наряд на деревянной вешалке и
кримпленовый пиджак. - Девушку сына звали, как и меня, Галей. Так она и не
узнала, что мой сын ее не бросил... Гале уж под сорок
поди, дети, семья - вот бы встретиться нам, поговорить о Грише. Он так ее
любил. Да адреса ее у меня не осталось».
Последние
или первые?
-
Не обидно ли стать последними, кто не получил официальное признание? -
интересуюсь у Георгия Петросяна, министра иностранных дел Нагорного Карабаха.
-
Рано или поздно последние станут первыми, - философски отвечает тот.
По
секрету нам говорят, что господин Петросян должен скоро отправиться в Москву.
На консультации по интересующему всех вопросу.
«Если
бы война в Южной Осетии не закончилась так стремительно, возможно, войска Азербайджана
снова попытались бы войти в Карабах», - размышляют местные жители.
Это
все из разряда слухов, конечно.
Де-факто
независимость у НКР давно есть. Де-юре - вопрос о Карабахе сегодня все
еще висит в облаках. Впрочем, в Армению недавно вдруг прилетел премьер Турции -
главного союзника Азербайджана (что стало сенсацией, ведь у Еревана и Анкары
разорваны отношения и из-за Карабаха, и из-за геноцида турками армян в начале
ХХ века). А к Медведеву в Москву сразу после пятидневной войны пожаловал
президент Азербайджана Алиев. В обоих случаях не могли не затронуть тему
Карабаха.
Судорожно
начали продвигать свой план по будущему Карабаха и США.
И
понятно почему. Кто первым разрубит гордиев узел признания этой горной
республики, тот и одержит окончательную победу в начавшейся большой кавказской
игре.
Екатерина
КУЛАГИНА, "Комсомольская правда"
МНЕНИЕ ПОЛИТОЛОГА
Андрей
МАНОЙЛО, профессор кафедры международных отношений Дипломатической академии МИД
РФ: «Россия не должна пускать туда США»
-
Ситуация с замороженным конфликтом в Нагорном Карабахе постепенно движется к
урегулированию. Но любые попытки решить его в лоб тут
же переведут мирное противостояние в военное столкновение. Вмешательство же США
или НАТО, скорее всего, также обострит конфликт. Ведь их приоритет - не
разрешение противоречий, а закрепление в регионе. К тому же через «горячие точки»
под боком у России очень удобно пытаться давить на нее. Не случайно же конфликт
в Южной Осетии был инициирован сразу после того, как Москва не согласилась с позицией Вашингтона по Ирану.
Иран,
кстати, в этом регионе пользуется большим уважением и влиянием. И, я полагаю,
своего рода коалиция Тегерана и Москвы, учитывая авторитет России в Армении,
может ускорить карабахское урегулирование.
А
вот участие в этом процессе другого крупного регионального игрока - Турции -
крайне противопоказано. Армяне хорошо помнят геноцид, которому они подверглись
в начале ХХ века. Турки же считают виновниками тех событий армян и никаких
обвинений в свой адрес не признают. Так что, пока Анкара не найдет приемлемую
форму примирения с Ереваном, подключение Турции к урегулированию в Карабахе
лишь обострит ситуацию.
Для
России же главная задача - не допустить, чтобы армяно-азербайджанские
противоречия разрешались силами США или НАТО. Кроме того, в наших интересах
развитие прямых экономических и политических связей между Арменией и
Азербайджаном. Тогда будет проще мирно разрешить вопрос о Нагорном Карабахе. | 
