Жизнь Мисака Манушяна была непродолжительной и полной судьбоносных событий, жестоких испытаний, трагических перипетий и зигзагов. Он принадлежал к поколению людей, которым довелось увидеть и пережить две мировые войны, пройти через ужасы геноцида, потерять родителей и близких, стать изгнанником, обрести новую родину на французской земле...

Мисак Манушян родился в 1906 году в маленьком живописном армянском городке Адияман, который расположен у самых истоков реки Евфрат, в Западной Армении. Его отцом был садовник Геворк Манушян, человек, беззаветно влюбенный в природу, в мир растений, понимавший язык земли, язык деревьев, вырастивший замечательный сад и своим примером, своей работой и заботой передавший детям чувство пантеистической привязанности к живой и неживой природе, прививший любовь к родной земле, родному очагу. Это была обычная идиллия обычной армянской семьи, мирно жившей на земле своих отцов и дедов.

Этой идиллии, безмятежному и счастливому детству Мисака и его большой дружной семьи суждено было вскоре закончиться. Началась Первая мировая война, а еще через неполный год младотурецкое правительство приняло чудовищное решение и без колебаний осуществило его. Весть о начавшейся резне и насильственной депортации армян докатилась и до Адиямана. Ушедший в горы отец Мисака был вскоре убит, мать умерла от голода, армянские дома были опустошены и сожжены, армянская земля переполнилась сиротами и беженцами.

В Сирии Мисак Манушян вместе со старшим братом оказывается в армянском сиротском приюте. Именно там, в сиротском приюте Мисак впервые узнает об удивительной стране Франции, о свободолюбивом французском народе. Узнает из книг, узнает из романов и стихов. Он читает и перечитывает Бальзака, Гюго, Мюссе, Бодлера, Стендаля, Флобера, Беранже, осваивает основы стихосложения и начинает писать стихи.

Во Францию, свою вторую родину Мисак Манушян попадает в 1925 году, вполне оформившимся девятнадцатилетним юношей. В Париже Манушян устраивается на работу в автомобильный концерн «Ситроен», на совесть отрабатывает свой рабочий день и хлеб свой насущный, а по вечерам занимается литературой – читает, расширяет свой кругозор и пишет стихи.

Именно здесь, в Париже, в своей небольшой квартирке-мансарде по улице Плянт, Мисак Манушян принимает и беседует с Аветиком Исаакяном, о котором он был наслышан, стихи которого читал и знал. Эта встреча с еще не старым, но уже всемирно знаменитым армянским поэтом запомнилась Манушяну еще и потому, что Исаакян внимательно выслушал его стихи и искренне их похвалил.

В 20-е годы минувшего столетия во Франции волею судеб оказались десятки тысяч армян, среди которых было немало писателей. Все они были людьми с раздвоенной судьбой, писали по-армянски, говорили по-армянски, считали своей родиной Армению, которая стала советской и стала еще дальше, чем прежде, и в которую было уже никак не попасть. И у Мисака Манушяна родилась идея объединения французских и армянских писателей. Эту свою идею он осуществил в 1930 году, став инициатором и учредителем «Товарищества французско-армянских новейших писателей». К тому времени он уже был известен как поэт и переводчик, был редактором-учредителем армянских литературно-художественных журналов «Джанк» («Усердие») и «Мшакуйт» («Культура»). У армянских писателей Франции появился также свой периодический орган, журнал «Занг» «Колокол». Журнал пропагандировал передовые идеи, ратовал за сохранение армянской культуры среди иммигрантов-армян и был открыт как для армянских, так и для французских писателей. Одним из первых приветствовал основание журнала и опубликовал в нем свои произведения Ромен Роллан.

Весной 1934 года Мисак Манушян познакомился с армянской девушкой Мелине Асатрян. В них было много общего, начиная с детства в Западной Армении, искореженного мировой войной и геноцидом, и кончая их передовым демократическим мировоззрением. Мелине также потеряла родителей в раннем детстве, также оказалась в сиротском приюте, организованном правительством Франции, и вместе с сотнями и тысячами других армянских сирот оказалась в Париже. Первое из знакомство состоялось на вечере, устроенном Комитетом Помощи Армении.

Сразу же после объявления Второй мировой войны парижская полиция, давно уже установившая слежку за коммунистами, арестовывает Манушяна и многих его единомышленников и соратников по партии. Они оказываются рассеянными по тюрьмам Парижа. Мисак Манушян попадает в тюрьму Санте. Во время обыска в его квартире жандармы конфискуют и уничтожают многие рукописи армянского поэта. Это был тяжелый удар для писателя, но он воспринял его как испытание на прочность. В одной из своих публикаций он пишет: «Этот период – пробный камень для проверки нашей веры. Это испытание, которое уточнит позицию каждого из нас в отношении Франции, нашей Родины, в отношении сегодняшних и завтрашних событий». Это было обращение к друзьям, которые сражались против нацистов на разных фронтах, а также к тем, кто затаился в глубоком подполье и вел подрывную борьбу против оккупантов и их приспешников. Среди них, кстати, была и жена Мисака Манушяна Мелине, на которую была возложена ответственность за поддержание связи между руководством партии и ее представителями в различных регионах.

Мисак Манушян вместе с частями отступающей французской армии оказывается на юге страны, который все еще оставался неоккупированным. Какое-то время Манушян работает слесарем на заводе, хотя и сознает, что его место в в Париже, в эпицентре подпольной борьбы, для успешного ведения которой нужна большая и кропотливая организационная работа. Он получает весточку от жены, из которой узнает, что необходимо возглавить набирающее силу сопротивление установленному нацистскому режиму и что друзья нуждаются в его помощи и поддержке. Не раздумывая, с большим риском для жизни Мисак Манушян перебирается в Париж, в самое пекло подпольной борьбы.

В Париже Мисак Манушян ведет активную организационную и пропагандистскую работу, включается в движение Французского Сопротивления, с этой целью формирует интернациональный отряд, вовлекая в него армянскую интеллигенцию, товарищей по перу, сотрудничавших в его журнале «Занг». Отметим, что во Французском Сопротивлении принимали участие целые армянские полки и подразделения.

Конечно же, Мисак Манушян прекрасно понимал меру опасности, понимал, что подрывная борьба против фашистов – это не детские игры, не мог он не понимать и того, что среди большого числа людей, с которыми ему приходится иметь дело, непременно найдется «слабое звено», кто-то, для кого жизнь окажется дороже каких-то там коммунистических, утопических идей, или же найдется замаскировавшийся предатель, человек, который был в свое время завербован гестаповскими службами и специально заброшен в его группу. В конце концов, необходимые сведения гестаповцы могут заполучив и с помощью пыток: далеко не каждый способен выдержать изощренные мучения, которым подвергали нацисты противников своего режима.

Мисак Манушян оказывается в концлагере Компьен. Но даже в условиях строжайшего лагерного режима он не сдается и не отчаивается и даже организовывает - вместе с врачом-французом - подпольную организацию, став ее секретарем. Пройдут годы, и врач, возглавивший эту организацию и чудом выживший в концлагерном вертепе, напишет Мелине Манушян проникновенное письмо. В нем он найдет такие слова о своем сокамернике и товарище: «С каждым новым разговором я поражался чистоте и бескорыстию его души, непоколебимой верности и преданности делу, чувству самопожертвования. У него был мужественный и непреклонный характер».

Мало, очень мало кому удавалось бежать из нацистских концлагерей. Изнуренные, ослабевшие от голода люди находились под усиленной и неусыпной охраной вооруженных автоматами надсмотрщиков. Голод, лишения, нечеловеческие условия и тяжелый физический труд – все это ломало людей, убивало в них надежду на борьбу и спасенье. Но вопреки всем ожиданиям, возможно даже, вопреки здравому смыслу, Мисаку Манушяну удается бежать из концлагеря. Побег был тщательно подготовлен и блестяще организован. Примечательно, что в реализации этого в высшей степени дерзкого и сумасбродного плана приняла участие жена Мисака Манушяна Мелине.

Оказавшись на свободе, Мисак Манушян не перестает искушать судьбу. Другой бы на его месте, пройдя через все круги ада, посчитал бы свою миссию завершенной и предпочел бы отсидеться до вожделенного дня окончания войны. Но Манушян не был бы Манушяном, если бы не стал инициатором, создателем и руководителем нового патриотического начинания – французско-армянского национального фронта. Свою боевую группу он назвал «Иммигрантская рабочая сила». В нее входили французы, армяне, евреи, итальянцы, поляки, испанцы. Организация Манушяна провела операцию по уничтожению коменданта Парижа, жестокого генерала фор Шамбурга, на совести которого были массовые расстрелы. И это было всего лишь одним из многочисленных подрывных действий группы Мисака Манушяна.

Конечно же, гестаповская разведывательная служба не дремала. Особенно она стала свирепствовать во второй половине 1943 года, когда дела на Восточном фронте стали идти все хуже и хуже и необходимо было в срочном порядке реабилитироваться на других фронтах. В первую очередь необходимо было жестоко подавить Движение Сопротивления и расправиться с его участниками, и в первую очередь, с активистами. И снова смерть дышит Манушяну в затылок, снова гестаповские ищейки наступают ему на пятки. Манушяну и его товарищам приходится скрываться то здесь, то там. Известно, что в числе друзей, прятавших Манушяна и его жену Мелине, была также семья Шарля Азнавура. В книге своих воспоминаний «Азнавур об Азнавуре» великий шансонье довольно подробно рассказывает о Манушяне, самоотверженный героизм которого он оценивал исключительно высоко.

И вновь произошло то, что рано или поздно с большой вероятностью должно было произойти. В группе Манушяна оказался предатель, провокатор-наводчик, выдавший гестаповцам местонахождение антифашистской организации. Началась новая серия облав, в результате которых в октябре-ноябре 1943 года в застенках гестаповских тюрем оказались многие члены группы Манушяна вместе со своим руководителем.

Нацисты решили организовать публичное судилище, открытый военный трибунал над двадцатью тремя пойманными партизанами-интернационалистами и придать этому судилищу форму показательной акции, чтобы другим неповадно было. Врагов рейха они хотели представить как врагов Франции, ловко разыграв при этом «армянский», чужеродный фактор. Патриоты Франции, апологеты свободы и демократии выставлялись преступниками и диверсантами. Нацисты издали 15-тысячным тиражом и повсюду распространяли «Красную Афишу», в которой о Мисаке Манушяне говорилось: «Армянин, лидер банды. 56 нападений, 150 погибших, 600 раненых». Нашлись и французы, принявшие этот дешевый фарс за чистую монету и с готовностью поднявшие ропот и поддержавшие обвинение. Дескать, с какой стати какой-то армянин должен решать за нас нашу судьбу, вмешиваться в наши внутренние дела. В своем слове Мисак Манушян дал им достойную отповедь, сказав: «Да, по крови, по происхождению я – армянин, но по своему мировоззрению, по своим убеждения и по своему достоинству я более француз, чем вы».

Чудом, совершенно случайно избежавшая ареста Мелине Манушян была приговорена к смертной казни заочно. В своем последнем письме к жене Мисак пишет: «Во мне все неопределенно, но вместе с тем, светло. Я добровольно вступил в армию освобождения и умираю на пороге Победы. Счастливы те, кто будут жить после нас и наслаждаться радостями грядущего мира и свободы». Годы спустя, во время празднования 60-летия со дня освобождения Парижа, это предсмертное письмо было зачитано перед многотысячной аудиторией.