 Подобно Двери Мгера, история города в течение веков
оставалась закрытой для исследователей, а клинопись хранила молчание, словно
магические знаки. Первым европейским исследователем, посетившим Ван для
исследования клинописных надписей, стал немец Фридрих Шульц. Сохранилось его
подробное описание Ванской крепости, по которому весь
ее “гарнизон” состоял из престарелого янычара и ручного медведя, а несколько
старинных бронзовых пушек больше годились для музея, чем для военных целей. В
1827-1829 годах Шульцу удалось обнаружить в Ване и окрестностях десятки выбитых
на камне надписей. Переслав их копии в Париж, он остался продолжать поиски, но
был убит курдами. Прошло целое десятилетие, прежде чем его копии появились в
печати и привлекли внимание научного мира к неизвестной доселе цивилизации.О
большом числе клинописей вокруг Вана свидетельствовал
и Гарегин Срвандзтянц:
“Дверь Мгера — самый твердый камень, гладко отесанный
в виде большой двери с отчетливой клинописной надписью… В
деревнях и монастырях есть много каменных обломков с похожими надписями.
Отлично сохранившаяся надпись видна на одном из камней внутренней стены церкви Сурб Аракял городского района Кахакамеч. Есть они и на камнях, использованных для
постройки главного храма Варагского монастыря, есть в
монастыре Кармравор и других местах. Много круглых и
квадратных камней с надписями находили при раскопках. В церкви села Лезк в основе алтаря лежит круглый по форме камень с дырой
посредине и надписями вокруг нее, такой же камень есть и в Вараге”.
В 1838 году Ванские клинописи копировал офицер
британской армии Генри Роулинсон, известный своей
расшифровкой знаменитой Бехистунской надписи
персидского царя Дария и других древних текстов. В 1850 году Остин Генри Лайард, которого
прославили на весь мир раскопки на горе Немрут и на
месте древней Ниневии, зарисовал скальные строения Вана,
изучив надписи на камнях.
В 1870-х годах археологическими поисками в Ване занимался британский консул Клейтон. Будучи свидетелем этих поисков, Гарегин Срвандзтянц писал: “В
течение нескольких лет в тех местах откапывали из-под земли строительные
тесаные камни. Под земляным холмом обнаружились строения из камня, карасы и кувшины, несколько из них было наполнено зерном
пшеницы. Нашли обломки стула, искусно изготовленного из позолоченной меди,
отлитого из такой же меди человека верхом на баране. Последнюю
находку взял с собой находившийся в Ване глава Эдесской
епархии, чтобы отвезти ее в Полис. Из земли до сих пор достают камни,
откапывают новые здания и рассказывают, что обнаружены железные стрелы”.
Позднее он пишет об открывшихся при раскопках грандиозных сооружениях, которые
вызывали восторг своим величием и уровнем зодчества той эпохи. Внутренние помещения
были самыми разными — от сводчатых тайников до просторных залов для
торжественных приемов и церемоний.
 “Клейтон производил раскопки и на крепостном холме Дзорованка, где также были обнаружены здания и множество
ценных предметов, которые мы держали в руках и видели собственными глазами.
Многие из них были раскопаны местными крестьянами, а затем приобретены
известными в Ване людьми и тайно перепроданы в Тифлисе, Константинополе или
здесь же на месте. Больно об этом говорить, но люди еще не понимали, какие вещи
попали в их распоряжение. Если уж предметы, достойные национального музея
должны были послужить чьим-то корыстным интересам, то их, по крайней мере,
следовало бы зарисовать и обмерить, описать по материалу, цвету, величине и
типу с указанием кем и где они были найдены, кому переданы. Тогда мы обладали
бы этими древностями хотя бы нематериально”.
Воровство, кладоискательство, купля-продажа часто
сопровождают археологические раскопки. К прискорбию, все это имело место и в
Ване. Множество сокровищ истории и культуры нашего народа рассеялось по музеям
мира и частным собраниям, попало в руки авантюристов, исчезло без следа.
В эти же годы раскопками занимался и бывший помощник Лайарда
Ормузд Рассам. Еще до приезда в Ван ему удалось
совершить крупное научное открытие — обнаружить древний эпос “Гильгамеш”. В
Ване Рассам сумел собрать огромный материал, часть
которого обогатила коллекцию Британского музея — остальное переходило из рук в
руки.
Через некоторое время крупномасштабными раскопками в Ване занялись Леман-Гаупт и Белк, которые
опубликовали более 110 обнаруженных ими надписей.
Начиная с середины XIX исследованиями надписей, в том числе клинописных,
занялись и армянские ученые — например, монах из Эчмиадзинского
монастыря Месроп Смбатянц.
Вообще-то
первое упоминание о ванской клинописи мы встречаем
еще у Мовсеса Хоренаци, который приписывает ее происхождение царице Шамирам
(Семирамиде): “И выровняв всю поверхность скалы, как стилом
— воск, она начертила на ней множество письмен, один только вид
которых повергнет в изумление любого. И не только здесь, но и во многих других
местах Армянской страны она велит установить каменные столпы и начертать на них
(надписи) в память о себе теми же письменами”.
Ключ к расшифровке клинописных надписей безуспешно пытались подобрать такие
ученые, как Хинкс, Ленорман,
Мордтманн. В 1880 году несколько слов удалось
перевести Гюйару. Но заслуга расшифровки по праву
принадлежит профессору Оксфордского университета А. Сейсу,
который в 1882 году позволил древним знакам вновь заговорить...
В годы Первой мировой войны в районе освобожденного Вана работали Тер-Аветисян и Казнаков, которые доставили в Кавказский музей 20
клинописей. В это же время Иосиф Орбели, уже побывавший в Ване несколько лет
назад, начал здесь новые раскопки вместе с Николаем Марром.
Вскоре они прекратились из-за военных действий…
Первой армянской столицей была легендарная Тушпа
— один из старейших городов мира. В истории она известна под разными именами: Тушпа, Тосп, Ван-Тосп,
Ервандаван, Шамирамакерт.
Но самое любимое из них — Ван. Имя, рожденное в глубинах тысячелетий от еще
более древнего имени Биайна.
Когда “властелин вселенной” Сардури I (840-825 гг. до н.э.) перевел царский двор из Арзашку в Ван, в городе был построен храм бога солнца Шивини и Тушпа стала главным
местом его культа. Этот бог изображался опершимся о колено правой ноги,
поднявшим над головой солнечный диск. У него была жена с ангелоподобными
крыльями — богиня Тушпуэа, чьим именем был назван
солнечный город.
Тысячи
рабов день и ночь выдалбливали в твердой горной породе оружейные арсеналы и
жилища, казармы и склады, конюшни и наблюдательные пункты. Но в народной памяти
прошлое часто поэтизируется, и деяния могучего царя Сардури
были приписаны ассирийской царице Шамирам (Семирамиде). Это сказание дошло до
нас благодаря “отцу истории” Хоренаци.
Царица “приказывает без промедления привести в облюбованное
ею место сорок две тысячи простых рабочих из Ассирии и других подвластных стран
и шесть тысяч отобранных ею искусных во всем мастеров по дереву и камню, по
меди и железу — в совершенстве владеющих своим ремеслом… Шамирам велит
разделить здесь толпу на многие разряды и назначить во главе каждого разряда
наставниками избраннейших из мастеров. Так,
принуждая их к тягчайшему труду, она всего за несколько лет создает это чудо - обведенный
крепчайшими стенами с медными воротами город. Внутри города она возводит много
прекрасных дворцов, украшенных разноцветными камнями, двухэтажных и
трехэтажных, обращенных каждый, как положено, к солнцу, делит город на части
прекрасными и широчайшими улицами…Обведя вершину холма
стеной, она устраивает там некое жуткое тайное царское обиталище с
малодоступными входами и адски трудными выходами… Внутри же солнечной стороны
скалы, такой твердости, что на ней и железом не проведешь теперь никакой черты,
она чудом вырубила много покоев, опочивален, казнохранилищ и глубокие ниши,
неведомо для чего предназначенные”.
Такой город должен был иметь обильный источник воды и в VIII веке до н.э. сюда был проведен
грандиозный канал длиной 70-80 километров. Он брал начало от родников Верин Мжнкерта, проходил через горы по выдолбленному руслу,
местами укрепленному каменными барьерами. В ущельях над каналом были
переброшены специальные мосты.
У Хоренаци упоминается и этот колоссальный труд:
“…речная плотина неимоверной ширины и высоты из обломков скал и огромных
камней, скрепленных известью и песком. Как говорят, она нерушимо сохраняется до нынешнего дня…Тщетно пытался бы кто-либо, как
бы он ни старался, оторвать из кладки плотины камень, пригодный хотя бы для
пращи. Искусная же заливка, скрепляющая камни, на вид похожа, пожалуй, на
растопленное сало… Часть речных вод отводится в город для различных нужд и
орошения садов и цветников, другая часть — на побережье озера, справа и слева
от города, для орошения всех его окрестностей”.
Для своего времени канал шириной 4,5 метра и глубиной 1,5 метра был уникальным
сооружением. Он позволил разбить в городе сады и виноградники. По красочному
выражению ассирийского царя Саргона II: “Плоды и
виноградные гроздья сыпались, подобно обильному дождю… Ароматное вино текло,
как речная вода”.
Канал, проведенный урартским царем Менуа I, даже 28
веков спустя приводил в движение 40 водяных мельниц. Но вся слава и здесь
досталась Семирамиде. “Восточную, северную и южную стороны города сплошь
украшает дастакертами, купами ветвистых деревьев,
разнообразных по своим плодам и листве; насаждает она там также много различных
плодоносных деревьев и лозы, дающие вино, — продолжает перечислять ее деяния Хоренаци. Здесь можно отыскать отдаленное эхо знаменитых ванских “висячих садов”. Действительно, уменьшенная копия
одного из семи чудес света — вавилонских висячих садов — существовала в
древности в Армении, в Ване, и создателем этого чуда был все тот же Менуа I. Он был одним из тех армянских царей, которому по
праву можно присвоить звание Строителя.
В
743 году до н.э. внук Менуа Сардури II потерпел поражение в битве с ассирийским царем Тиглатпаласаром III. Разорив несколько областей, захватчики
осадили Тушпу, но не смогли взять город приступом. “Я
запер его в Тушпе, в его городе. Великое побоище
учинил перед городскими воротами. Свой царский обелиск поставил перед городом”,
— гласит клинопись горделивого владыки, который к своему разочарованию вынужден
был отступить от неприступных стен.
В целях безопасности Сардури II перенес столицу в
северо-западную часть Вана — Русахинили
или Агравакар, как это место назвали в народе. В то
время Ван был многонаселенным городом, только при царском дворе по
свидетельству сохранившегося дворцового списка проживало 5507 человек — воины,
ремесленники, чиновники, слуги, виноделы, конюшие, рабы и рабыни.
После Сардури II начался закат Армянского царства и
около 590-585 гг. до нашей эры оно ненадолго потеряло независимость. Впрочем,
уже через два десятилетия самостоятельность Армении восстановил Ерванд Сакавакяц, чей род был
издавна связан с районами Вана и Хайоц-дзора.
Основатель новой династии Ервандуни, переименовал
столицу в Ервандаван.
Попав под власть Ахеменидского Ирана, Армения
составила две обширные сатрапии, и Ван стал центром одной из них. Когда страна
вновь обрела независимость в 331 году до н.э., новой
столицей был провозглашен Армавир.
Цари из династии Ервандуни заботились о процветании и
благоустройстве Вана, но быстрей всего город
развивался при Арташесидах, особенно в царствование
Тиграна Великого (95-55 гг. до н.э.), который переселил сюда множество ремесленников и торговцев.
Не раз после этого Ван был разорен и снова восстановлен. Повествуя о походе
персидских войск под началом шаха Шахпура II в
368-369 гг., историк Павстос Бюзанд
пишет: “Взяли также укрепленный город Ван в гаваре Тосп, сожгли, срыли до основания. Оттуда тоже увели в плен
пять тысяч семейств армян…”. Дополняя Бюзанда,
историк IX века Товма Арцруни
сообщает, что пленных “угнали в Аспахан”, то есть в Исфаган.
Но славному Вану еще
предстояло вновь стать армянской столицей…
(продолжение
следует)
Сергей
Варданян,
глава
из книги “Столицы Армении”, сокращенный вариант
перепечатано
из журнала «Анив» |
