 ...В начале двадцатого века в Ване насчитывалось около 55 тысяч
жителей, армянское население всего вилайета составляло двести двадцать тысяч.
Старый городской район Кахакамеч (“Центр города”)
находился на равнине к югу от Ванской крепости,
занимая площадь в 65 гектаров. Он был все еще окружен укрепленной, сильно
обветшавшей стеной с четырьмя воротами. Через одни из ворот проходила дорога к Аванцу, к ванской пристани. В Аванце жили большей частью моряки, плававшие по родному Ванскому “морю”. Здесь насчитывалось около ста судов с
белоснежными парусами, каждый из которых мог взять на борт до 40-50 пассажиров.
Плавали по озеру и корабли большого водоизмещения. Ванский
изобретатель и талантливый мастер А.Ишханян
самостоятельно изготовил для одного из судов паровой двигатель. Еще в середине
XIX века группа богатых армян из Полиса (Константинополя), намереваясь
организовать в области добычу угля и перевозку его водным путем, получила от
султана разрешение основать в Ване пароходную компанию. В Кахакамече находились государственные областные учреждения
— резиденция главы епархии и главы городской администрации (с 1908 года эту
должность занимал Ав. Терзибашян), школа Исусян-Шушанян, библиотеки-читальни “Айрикян” и “Аветисян”, церковь, школа и детский сад американских протестанских миссионеров, и, наконец, знаменитый ванский рынок. Всего в городе было семь церквей: из
них церкви Сурб Ншан, Сурб Погос-Петрос, Сурб Аствацацин, Сурб Вардан и Сурб
Циранавор были действующими, а Сурб
Саак и Сурб Аракелоц, сожженные наряду с другими зданиями во время
резни 1896 года, остались полуразрушенными.
С 1905 года вместе с другими борцами за свободу в Ване подпольно действовал
Арам Манукян. Ему часто приходилось среди ночи или
ранним утром перебираться из одного городского квартала в другой. В своем
дневнике он описывает пение глашатая среди утренней тишины и сдавленный голос
колотушки с треугольной дощечкой, созывающий прихожан на молитву. “В Турции
нельзя использовать колокольный звон, созывая прихожан в христианскую церковь,
поэтому бьют в колотушку, чей слабый звук не распространяется дальше одной
улицы. Необычно то, что глашатай стучит в двери всех домов подряд и будит
народ, приглашая на церковную службу. Для меня всего необычнее было его пение,
сопровождающее стук колотушки. Как чудесно звучит церковная мелодия в ночной
тиши, на густо обсаженных деревьями, темных улицах Айгестана,
под аккомпанемент журчания воды в ручьях. Невольно проникаешься религиозным
чувством. Чтобы подольше внимать песне, мы замедляем шаги. Бедняга глашатай нас
не видит и не слышит звука шагов — настолько осторожно мы движемся”.
Ван был одним из торговых центров Западной Армении. Местные торговые компании
имели своих представителей в странах Востока, в различных городах Османской и
Российской империй, в Манчестере и Гамбурге. Они торговали многочисленными и
высококачественными изделиями ванских мастеров и, по
свидетельству журнала “Мурч”, даже знаменитыми белыми
ванскими кошками.
Об энергичности ванцев рассказывали такую историю.
Посещая армянские общины в разных странах
представитель духовенства из Эчмиадзина везде встречал выходцев из Вана. Добравшись до Китая, встретил хромого армянина.
Спросив откуда он, услышал в ответ, что тоже из Вана.
Отсюда пословица, распространенная в народе: “Ванский
хромой до Китая дойдет”.
Пригороды Вана в 15 раз превосходили по площади
город, как таковой. Самым богатым и благоустроенным был район Айгестана. О роскошных пригородных беседках и садах писал
известный востоковед, профессор Пьер Амедей Жобер, который по поручению Наполеона отправился с
дипломатической миссией в Персию и посетил Ван на обратном пути в 1806 году:
“Нет ничего приятнее, чем вид этих изобилующих фруктами мест, орошаемых
многочисленными речками, осененных красивыми деревьями”. По некоторым
исследованиям только в городских садах произрастало 70 сортов груш и 40 сортов
яблок.“Ванский Айгестан
или Эгестан по местному выговору — это украшенное
природой и руками человека благословенное место величественной красоты, — пишет
урожденный ванец Гарегин Срвандзтянц. — Возле
каждого дома есть тенистые деревья, сад, цветник. Перед домом по обочинам улицы
протекают два ручья, их берега аккуратно засажены густолиственными ивами,
местами попадаются тополь, осина, ясень, карагач. Разросшиеся кроны деревьев
сплелись над улицей ветвями, образовали над головами прохожих чудесный полог,
волнующийся от дуновения ветра. Солнечный свет, пробиваясь через него, рождает
на земле тысячи колеблющихся звезд — так тихой ночью прохладный лунный свет
играет при легком ветерке на водах Ванского моря.
...В те самые утренние минуты, когда громкий стук колотушки созывает жителей на
молитву в церкви, во дворах хлопают крыльями и кукарекают петухи. Повсюду в
домах все приходит в движение. Просыпаются малыши — кого-то мать кормит грудью,
кого-то укачивают в колыбели, приговаривая “дар-дар”. Одна бабушка с помощью
кресала и кремня зажигает лампу, другая надевает белую накидку, чтобы
отправиться на службу в церковь. Хозяйка дома разводит огонь в тонире, запах свежего хлеба и вчерашнего ужина разносится
по всему дому. Один квартал раздает прохожим на улице хлеб, второй — жертвенное
мясо, третий — арису.
Из каждой двери выходит девушка или молодая невестка, подметает двор и часть
улицы, брызгая водой на землю. Многие из них нанизывают на руки ряды браслетов,
привезенных из Иерусалима, во время работы украшения позванивают удивительно
гармонично. У ручьев по обочинам улиц собираются люди, омывают лица, шепчут
молитвы и крестятся, обернувшись в сторону церкви...”
За двадцать лет мирной жизни Ван залечил свои раны, вновь стал одним из
красивейших городов Западной Армении. В 1904 году журнал “Мурч”
сообщал, что только ванцы, работающие в
Константинополе, отправляют на родину 80 тысяч лир деньгами, не считая
посланных товаров. Пятьсот тысяч лир присылали те, кто отправился на заработки
на Кавказ, в Болгарию, Америку. По подсчетам корреспондентов “Масиса” и “Мшака” труженики из Вана зарабатывали на выезде в общей сложности миллион лир в
год. Поэтому Ван не только активно перестраивался, здесь оживала и
культурно-образовательная жизнь. В 1903 году в городе насчитывалось 25 школ —
10 армянских, 9 французских и 6 американских, при каждой из них была
библиотека. Самая большая из общественных библиотек-читален называлась “Свет
свободы”.
В разное время в пяти ванских типографиях издавалось
в общей сложности 24 газеты на армянском языке...
С самого начала Первой мировой войны армяне Васпуракана подверглись грабежам и разорению. Под предлогом
обеспечения турецкой армии у них забирали все подряд: запасы зерна, вьючных
животных, подводы, вплоть до обуви и теплой одежды. На этом дело не
остановилось — вместо того, чтобы воевать на фронте, вооруженные до зубов
регулярные турецкие и курдские соединения направлялись в армянские села. С
весны 1915 года погромы и резня свирепствовали по всему Васпуракану. Кое-где, получив отпор, турки и
курды обратились в бегство. Там, где население осталось беззащитным, большая
часть сельчан погибла, остальные укрылись в Ване. Дальше отступать было некуда,
и ванцы решили держать оборону против
двенадцатитысячного войска.
 Осаждающим удалось отрезать друг от друга
городские районы Кахакамеч и Айгестан,
между которыми вклинивался турецкий квартал. С четвертого апреля всякая связь
между двумя районами прервалась, примерно три тысячи армян Кахакамеча
решили обороняться своими силами. Это был важнейший район города — здесь
находились здания губернаторской резиденции, городской полиции, а также суд,
тюрьма, почта и телеграф, казармы и военные склады. Пятого апреля был создан
Военный орган Кахакамеча, который вооружал и готовил
бойцов из местного населения. В их распоряжении находились всего 101 винтовка и
90 маузеров, не считая 120 охотничьих ружей и пистолетов малого калибра. С этим
вооружением нужно было противостоять вражеской артиллерии. Удалось организовать
военные мастерские, где денно и нощно изготавливали патроны. Начал работу
“Красный крест”, где оперировали раненых и лечили больных. Группы снабжения
занимались продовольственным обеспечением.
Седьмого апреля турки и курды перешли в общее наступление на Айгестан и Кахакамеч. Губернатор Джевдет самонадеянно обещал подавить сопротивление за
двадцать четыре часа. Об ожесточении боев свидетельствует один из руководителей
самообороны Айк Косоян.
“Послышался ружейный выстрел, потом второй, и вот уже нас начали обстреливать
из тысяч стволов, вокруг засвистели пули. Почти сразу же сверху загремели
орудия: два били из центра крепости, два — со скалы Хорхор.
Первые часы... повсюду огонь, грохот разрывов, волнами ужаса разносится эхо от вершин
Варага и Артоса до Сипана,
до Масиса и Артаза... Глаза
и уши отказываются видеть и слышать, разум умолкает... Трудно представить
первые минуты, когда вчерашние юноши — ремесленник, ученик, рабочий — в
яростном порыве, вооруженные вышли на бой против врага”.
Когда умолк ужасающий грохот, осели на землю дым и
пыль, затмившие на время солнечный свет, враг с удивлением обнаружил, что
защитники Вана, подобно эпическим героям,
непоколебимо стоят перед ним. При первой атаке турки потеряли около 60 человек
убитыми и 80 ранеными. У защитников Кахакамеча раненых насчитывалось не больше четырех-пяти. Враг еще не опомнился, когда храбрецы из Кахакамеча бросились в контратаку, взяли
штурмом и сожгли несколько зданий местных властей, уничтожили засевших там
солдат, взорвали склады.
Первый бой в Айгестане описывает член Военного органа
Оник Мхитарян. Трудно не
заметить поразительную схожесть между боями в двух городских районах. Тот же
грохот штурма, помрачившего дневной свет, та же богатырская твердость ванского армянства, обретшего
единое сердце и единый дух. “Торжественная тишина внезапно прервалась громом и
молниями, адский грохот раздался по всей протяженности позиций. Словами
невозможно передать его ярость. Казалось, люди неминуемо оглохнут, каждый
непроизвольно зажмурился и заткнул уши, впервые в жизни услышав шакалий вой
пуль и осколков. Моментами казалось, что все это мерещится — вокруг уже тихо и
только в ушах гремят отзвуки. Но пули крошили в щепы стволы деревьев, дрожали
оконные стекла, вспышки сверкали, как молнии, или чертили зигзагообразные и
волнистые линии, наподобие фейерверка. Мужественные горожане героически
сражались целый день, бледные от постоянного нервного напряжения...
Адский грохот становился все ожесточенней, и вдруг бойцам удалось расслышать
необычный звук — знакомую песню, будто напетую одним из орудийных стволов:
Атгфаµуф эгр таож тй е..
(продолжение
следует)
Сергей
Варданян,
глава
из книги “Столицы Армении”, сокращенный вариант
перепечатано
из журнала «Анив» |
