КРИЗИС НАЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ РУССКИХ АРМЯН - Публикации - - Ай Дат - Информационный центр газеты армян России "Еркрамас"

Инертность и полное безучастие армянского общества к вопросам национальной жизни, застой в развитии литературы, хаос и бестолковщина в идейных стремлениях - такова была картина армянской общественности за истекший год. Бесконечные горькие жалобы на мертвенную неподвижность и развал национальной деятельности составляли господствующий тон местной армянской прессы и общественной мысли. Национальные учреждения почти бездействовали. Народные школы, являющиеся наимогучим орудием прогресса и культурного развития народных масс, были обречены на нудное прозябание за отсутствием материальной и нравственной поддержки со стороны армянского общества. Национальный армянский театр почти прекратил существование, и лучшие армянские артисты принуждены были перекочевать в более гостеприимную Турецкую Армению. За последние годы не было издано ни одной серьезной книги. За недостатком подписчиков газеты армянские должны были сократить свой бюджет до минимума, и все-таки, несмотря на почти даровой труд сотрудников и крайнее уменьшение формата, едва ли они могут надеяться на продолжительное существование. Как объяснить такое растление национального бытия народа, которому ошибочно приписывали несомненную зрелость в самосознании.
Армянская периодическая печать считает явление это временным и преходящим. Объясняют его упадком экономического благосостояния народа после бесцельных кровопролитий и опустошений армяно-татарских столкновений, катастрофы и кризиса следовавшей за ними русской революции, а также и неурожаев последних лет. Предполагают также, что благодаря этим событиям армянское общество, истощенное крайним напряжением, находится в каком-то оцепенении, унынии и апатии. Но так ли это? Несомненно, экономический застой и психическая депрессия могли иметь влияние на указанное явление, однако это вовсе не главная, даже не существенная причина того национально-общественного развала, который приводит в уныние сознательных армян. Ведь мусульманское население, живущее в соседстве с армянами, при этих же условиях не только оживает к здоровой национальной жизни, но и с особым подъемом и успехом прогрессирует и культурно, и духовно. Откуда же поразительная косность и мертвенная индифферентность армянского общества к национальным вопросам? Думаем, что явление напрасно относят только к последним годам. Болезнь это старая и весьма тяжкая; за последние годы она проявилась только с особой яркостью. Ее причины гораздо сложнее, чем это может показаться на первый взгляд.
Корни и основания национально-общественного разброда у армян следует искать не в событиях последних лет, а в возрастающей денационализации образованных и влиятельных классов русских армян. Притупленность национального сознания этих классов, отсутствие интереса ко всему родному и национальному являются не временным несчастием или простой случайностью, а глубоко заложенным органическим недугом общественной жизни армян. Духовная жизнь высших социальных групп армянского населения, за ничтожными исключениями, совершенно изолирована и независима от каких бы то ни было национальных традиций и стремлений. Нет ни сочувственного интереса, ни привязанности к своей истории и будущему, отсутствует даже чувство кровной исторической связи с национальным целым. Такое отношение к нации неправильно называть апатией и равнодушием. Это явное отчуждение и отщепенство. А ведь вся творческая органическая работа национального строительства составляет историческое дело именно этих классов. Без широкого и деятельного сотрудничества их самая жизнеспособность национального развития поставлена под вопрос.
После утраты политической самостоятельности армянский народ в течение почти шести столетий мог существовать только благодаря религиозной связи. Едва ли можно себе представить сохранение армянской национальности, если бы она в религиозном отношении не была бы резко обособлена от окружающего населения. Религия, имевшая тогда преобладающее значение, составляла главное содержание духовной жизни армян и являлась важнейшим признаком национального единства. Поэтому и денационализация происходила в то время отпадением от религиозного общения. Армяне, принявшие магометанство, сливались с мусульманами, армяне-халкедониты - с грузинами и греками. Если армяне-католики и сохранились на территории бывшей Армении, то только потому, что им не с кем было слиться, и хотя они до последнего времени именуют себя "франками", но очевидно, что ассимилироваться с несуществующими на востоке франками они не могли. Только в XIX веке, с прогрессом духовной жизни и обогащением ее новым содержанием, армяне стали отличать общение национальное от религиозного. Вместе с тем значение религиозного фактора стало минимальным в жизни русских армян. Просвещенные и образованные классы армянского общества потеряли всякую связь не только со своей, но и вообще с религией. Их общей верой стал или религиозный индифферентизм или даже отрицание и атеизм. Таким образом, в формировании национального сознания роль религии стала теперь более чем скромной. Но ведь национальность есть общение духовное. Спрашивается, что же теперь духовно объединяет армян? Вот в этом-то и большое место того глубокого кризиса, который переживают русские армяне.
Национальная жизнь русских армян почти лишена духовного содержания, без которого немыслимо национальное развитие, а национальное существование не может иметь оправдания. Нельзя же в самом деле основывать национальную идею на этнографических данных и превращать ее в самоцель. Стремление к сохранению национальности может иметь цену лишь в том случае, если под национальностью подразумевать какое-либо положительное содержание и притом такое, которое ведет народности через национальность к гуманности и содействует этим историческому прогрессу.
Поднять свою народность путем творческого восприятия общечеловеческой культуры до братского общения с культурным цивилизованным миром - вот в чем цель национального бытия. Благодаря особенностям национального характера при переработке элементы общечеловеческой культуры сочетаются с зачатками собственной культуры и получают своеобразную окраску и содержание; в результате создается национальная культура как приспособленная и исторически неизбежная форма общественной культуры. Такое творческое созидание национальной культуры и может служить оправданием национальной идеи. Но где же современная национальная культура русских армян, которая взамен утраченной религиозной связи составляла бы духовное содержание их национального единства? Где идейные вожди и ее носители? Из десятка тысяч образованных и просвещенных русских армян можно по пальцам перечесть лиц, не оторванных духовно от задач и целей своего народа. Не удивительно поэтому, что, несмотря на беспримерный и быстрый рост интеллигентных сил нации, уровень национальной культуры армян остается весьма низким.
Подавляющее большинство "цивилизованных" армян фактически перестали быть органическими членами своей нации. Воспитанные на верованиях, исторических преданиях и литературе более богатых, но чуждых культур, они перестают чувствовать себя частицей духовной единицы нации и теряют сознание взаимной моральной связи с нею. Армяне по происхождению, они не знают ни родного литературного языка, ни прошлого своего народа, ни тех скудных национально-культурных ценностей, которые добыты трудами немногочисленной кучки армянских деятелей в течение XIX века. Поэтому и связь их с национальностью имеет совершенно случайный и неосмысленный характер. Ко всяким запросам и нуждам национальной жизни они глубоко безучастны. Никакие вопли, проповеди и призывы не в состоянии расшевелить этих полуассимилированных и денационализированных армян, ибо в национальном отношении они глухи и немы. Можно с уверенностью утверждать, что с ростом цивилизации и просвещения увеличивается у армян не духовное богатство нации, а возрастает лишь число "глухонемых" в национальном отношении интеллигентов.
Могут мне возразить, что в последние годы голицынского режима и в период армяно-татарской резни эта атрофированная часть национального тела вовсе не была безучастна к делу национальной самозащиты. Совершенно правильно. Нельзя, конечно, отрицать стихийного и неизбежного подъема настроения в указанное время. Но что же из этого следует? Усилившееся давление полицейского пресса, бедствие и ужас армяно-татарской распри, направленные главным образом против этих же отколовшихся от нации высших слоев армянского населения, должны были вызвать в них естественное стремление к самозащите и самосохранению путем единения с народом. Такое единение было необходимо для спасения шкуры, но оно и тогда было лишено всякого положительного содержания. Если и приходилось проявлять больший интерес к национально-культурной жизни, то выражением этого интереса служили не сочувствие и любовь, не творческое сотрудничество, а какая-то своеобразная "благотворительность". Все, что вненациональная армянская буржуазия делала и делает в области духовной и культурной жизни своего народа, носит характер не органического, идейного строительства и творчества, а какой-то вынужденной услуги и одолжения, оказываемого национальному делу. А между тем ведь господствующий класс только и обладает тем досугом и той свободой от забот обыденной жизни, которая необходима для созидания духовных благ национальной культуры. Не принимая участия в деле национального развития, "цивилизованные" русские армяне только и умеют злорадно критиковать убогость и духовную нищету национальной жизни, забывая совершенно, что ответственным за все это является их же идейное бесплодие и отчуждение от народности.
После присоединения к Российской империи северных областей бывшей Армении в духовном развитии русских армян возникает постепенно своеобразная двойственность, усилившаяся особенно начиная с 80-х годов прошлого века. С одной стороны, насильственная ассимиляционная политика государства, национальные гонения и гнет вызывали во всем народе ненависть и раздражение, отпор и сопротивление, а с другой стороны, параллельно с этим действовала твердо и властно ассимилирующая сила мощной и богатой общечеловеческими ценностями русской культуры. Грубые русификаторские мероприятия правительства не только не достигали своей прямой цели, а напротив, они болезненно обостряли национальное чувство и объединяли угнетенных для борьбы и самозащиты. Сохранение национальности становилось самоцелью, вопросы же духовного и культурного развития, составляющие сущность национального общения, отступали на задний план.
Последствием полицейско-обрусительной политики являлось культурное принижение армян и приостановка нормального и творческого роста национальностей. Ассимиляционный же процесс этим грубым вмешательством затруднялся и задерживался. Более грозной и опасной ассимилирующей силой оказалась, конечно, духовная мощь русской культуры, которая незаметно и бесшумно способствовала внутреннему перерождению и духовному обрусению просвещенных и высших слоев армянского общества. При совместном же действии факторов полицейского и культурного получилось нечто весьма печальное и дикое. Естественный ассимиляционный процесс удался лишь наполовину, ибо преобладающая часть армянской интеллигенции духовно была отколота от нации, но не претворена в господствующей национальности. Беспочвенная и вненациональная, она витает где-то в пустом пространстве вненародного бытия. Внутренне - она искалечена, внешне - оторвана от нации. В результате - почти поголовный уход интеллигенции из национальной жизни и вполне понятное омертвение национально-культурной жизни русского армянства. Нельзя же серьезно думать, что немногочисленная группа армянских деятелей, преимущественно семинаристов и питомцев армянских училищ, могут при всем своем самоотвержении создать устойчивую и богатую национальную культуру и дать положительное содержание национально-духовному общению!
Русское армянство находится, быть может временно, в весьма благоприятных условиях для национального развития. После крушения голицынского режима нации возвращено право открывать приходские школы, национальные учреждения теперь могут свободно функционировать, острая и гнетущая забота о турецких армянах, отвлекавшая лучшую часть армянской молодежи от нужды и задач национальной жизни, теперь отпала; упорный и грубый национальный гнет, являющийся главной опорой единства национального сознания, постепенно ослабевает и принимает более мягкие и культурные формы. Неожиданно создавшиеся новые условия настоятельно выдвинули на первую очередь потребность активной национально-культурной деятельности. Но для такой созидательной деятельности нужен был широкий размах и упорный коллективный труд всех общественных и интеллектуальных сил нации. Широкая и плодотворная постановка этого дела не могла, конечно, быть успешной без сотрудничества высших и образованных слоев народа.
При духовной же изолированности и национальной искалеченности их, вполне естественно, должен был неизбежно наступить кризис и перерыв в национальном развитии, который неправильно считают плодом временного переутомления и апатии. Для русских армян не может быть более тревожной заботы, как борьба против отмеченной выше денационализации и параллельно с этим возрождение и воспитание из недр народной массы живой и жизнеспособной в национальном отношении интеллигенции. Как зеницу ока нация должна беречь и ценить все творчески даровитое, обладающее национальной душой и являющееся носителем национальной культуры. Ведь от успешного развития своеобразных элементов национально-культурного творчества и будет зависеть дальнейшее будущее русского армянства. Развитие это должно быть, конечно, преемственное, связанное с богатым наследием культуры прошлой. Если нация не будет иметь силы и желания творить свою культуру, то, несомненно, национальность сама будет разлагаться и распадаться, ибо национальность есть общение духовное, и без положительного содержания и осмысленной цели она не может и не должна существовать.