Инициированную в августе
текущего года “Платформу стабильности и сотрудничества” на Кавказе следует
рассматривать в тесной привязке к упорядочиванию
государственно-территориального устройства региона, находящегося в перманентном
состоянии подвижности своих границ с момента распада единого Союза ССР. Известный
тезис о том, что распад искусственного национально-государственного англомерата
СССР продолжается и охватывает собой всё новые территориальные единицы, в
рамках которых существуют хотя бы минимальные параметры построения собственной
государственности или получения широкого статуса самоуправления, находит своё
очередное подтверждение в случае рационального взгляда на современную
общекавказскую инициативу.
Необходимо отметить, что
весьма немногие эксперты отмечают факт пространственного охвата инициативой
всего Кавказского региона, что подразумевает включение как северной, так и,
прежде всего, южной частей этого пространства. Таким образом, можно
предположить, что в главных региональных центрах кавказской инициативы, к
которым мы относим Россию и Турцию, принято решение о необходимости широкого и
глубокого упорядочивания государственно-территориального ландшафта Кавказского
региона.
Применительно к северной
части Кавказа, инициатива должна сфокусироваться на “ограниченно признанных”
новых государственных образованиях в лице Абхазии и Южной Осетии. Южный
Кавказ, в свою очередь, полностью подпадает под упорядочивающее действие
кавказской инициативы.
По просшествии
достаточно длительного времени с момента первичной актуализации кавказской
инициативы следует констатировать отсутствие какой-либо конкретики для
общественности, даже в минимально возможном объёме, о параметрах, структурированности,
механизмах действия платформы. Отсутствие конкретики предполагает два
наиболее реальных взаимосвязанных объяснения такой конспирологии: 1) инициатива содержит настолько далеко
идущие и смелые варианты решений, что обнародование их на данном этапе может стать
контрпродуктивным; 2) в связи с этим необходим определённый подготовительный
этап, который бы окончательно привёл все региональные силы, общественное мнение
кавказских стран к осознанию безальтернативности глубинного и долгосрочного
упорядочивания государственно-территориального устройства в регионе.
Распад несостоявшегося
(в рамках нынешних постсоветских границ) государства Грузии налицо. Бесповоротность
такого распада обусловлена скорее не искусственностью самого
национально-государственного существования Грузии в нынешних границах. Главное,
что такая бесповортность и безальтернативность “сидит в головах” всех имеющих отношение
к данному вопросу субъектов – от принимающих политические решения и готовящих
такие решения лиц до простого гражданина как в самой Грузии, так и в
прилегающих к ней государствах.
Глубинный смысл и
главная цель Кавказской платформы заключается в осуществлении максимально
возможного безнасильственного и невоенного пути решения всех кавказских государственно-территориальных
проблем на единой, взаимоучитывающей основе. Заброшенный Турцией в оборот
императив о необходимости федерализации Грузии является первой цепью в общей
системе решения всех существующих на Кавказе проблем, отличительной особенностью
которого выступает традиционная жёсткая детерминированность любого конфликта в
этом регионе территориальной составляющей.
Мы далеки от мысли, что процесс
уточнения и взаимосогласования позиций всех региональных сил по принципу
“решение всех проблем через цивилизованный раздел Грузии” будет носить ускоренный
и беспрепятственный характер. В тоже время, внешние и, в меньшей степени,
внутренние ограничители этого процесса могут затормозить его, сделать
отложенным во времени, но исключить этот процесс из актуальной повестки дня они
не в состоянии.
Тезисы весьма известных
политологов современности, озвученные ещё каких-то четыре года назад, о том,
что “В ситуации, когда Грузия стоит на грани распада,
геополитический выигрыш будет у того, кто окажется способным сохранить
территориальное единство Грузии” (Александр
Дугин, Грузинские сценарии // Российская газета, 6 февраля 2004 г.) требуют
своей адаптации к нынешним реалиям, а именно, сформулированы следующим образом: ”В ситуации, когда Грузия стоит перед
фактом распада, геополитический выигрыш будет у того, кто окажется способным
предложить маскимально возможную бесконфликтную модель федерализации страны,
как первого этапа пересмотра её нынешних границ”.
Устремления
России по включению в субъектный состав участников Кавказской платформы Абхазии
и Южной Осетии не будут поняты в той же Турции, если конкретика соглашений по
платформе не затронет статуса такой международно установленной территории
(Карсский договор 1921 года), какой является Аджария. Если
удастся достичь взаимоустраивающих соглашений по Абхазии, Южной Осетии и
Аджарии, то на повестку дня встанут другие проблемные территории нынешней
унитарной Грузии, решение которых невозможно достичь без задействования
федеративных и широких самоуправляемых подходов (армянонаселённый регион
Джавахк и азербайджанонаселённый регион Квемо-Картли). Если в составе
нынешней Грузии такие регионы как Джавахк и Квемо-Картли тяготеют к Армении и
Азербайджану соответственно, то получив статус субъектов федерации с широкими
правами самоуправления их связи с “материнскими” странами будут поставлены на
качественно иную основу. Предоставление широких прав
по самоуправлению Джавахку и Квемо-Картли не может не привести к актуализации
прав и требований таких регионов как Мингрелия, Гурия и Сванетия.
Одномоментное волевое
решение о распаде Грузии абсолютно нереалистично. Это будет в
определённой мере растянутый по времени и ограниченный в политическом
пространстве процесс, который бы учитывал широкий круг факторов общекавказских
проблем.
Федерализацией Грузии
возможно достичь взаимоустраивающих решений не только применительно к таким
общерегиональным вопросам, как например Карабахский конфликт, но и выйти на
решение связанных со спецификой региона транспортных, энергетических и других
подобных вопросов.
Заявления и действия
инициаторов и будущих участников Кавказской платформы свидетельствуют о
реальности наших предположений.
Азербайджан уже успел
выразить свою обеспокоенность “деталями Платформы” (значит они есть и уже
обсуждаются). 4 сентября 2008 г. информационное агентство REGNUM распространило слова министра иностранных дел Азербайджана
Э.Мамедьярова о том, что Азербайджан приветствует турецкую инициативу, но
обеспокоен её деталями. “Мы приветствуем выдвинутую Турцией
инициативу о создании «Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе»”, -
заявил Э. Мамедъяров. В то же время, он выразил обеспокоенность относительно
ряда деталей платформы, которые, по его мнению, непременно нужно обсудить по
отдельности.
Подход Азербайджана
можно понять. В не меньшей степени, как и Грузия, отягощённый комплексом
советской искусственности своего современного государственно-территориального
устройства, Азербайджан опасается взаимоувязки решений территориальных проблем
в рамках глубинного смысла и истинных целей Кавказской платформы.
Подход Турции, напротив,
преследует цель достижения взаимоувязывающего решения.
В своей статье
“Успокоить Кавказ” (“Calming the Caucasus” // International Herald Tribune, 23 сентября 2008 г.) министр иностранных дел Турции Али Бабаджан отметил
три “основы” для восстановления мира и стабильности на Кавказе на долгосрочную
перспективу: “Мы должны признать
серьезное отсутствие взаимного доверия между странами региона и взяться за
решение этой проблемы. Россия и Грузия находятся в состоянии войны
друг с другом. Отношения между Арменией и Азербайджаном в связи с конфликтом в
Нагорном Карабахе и вокруг него немногим отличаются от грузино-российских.
Существуют также проблемы между Турцией и Арменией. Турция предлагает объединить
страны региона в рамках «Кавказской платформы стабильности и сотрудничества»”.
Позиция Армении, в случае подтверждения нашего
предположения об истинных целях Кавказской платформы, должна быть конструктивной
к применению ёмкого и взаимосвязанного подхода по
государственно-территориальному упорядочиванию Кавказа в целом и к обретению
армянским Джавахком широких прав самоуправления в частности, с распространением
на этот регион проецирующих гарантий безопасности со стороны Армении. В связи с
этим, также необходимо придерживаться такой позиции, которая бы оставляла
открытым вопрос дальнейшего уточнения статуса Нахиджевана, учитывая, что
единственным на сегодняшний день многосторонним международным договором на
Кавказе, устанавливающим статус и границы территорий действия Кавказской
платформы, является Карсский договор 1921 года.
Научно-аналитическая служба
Земляческого объединения “Трабзон-Ардвин-Батум” | 
