Сегодня
регион Южного Кавказа меняется, и особенно – для России. Российско-грузинские
отношения в последние годы никогда не были особенно хорошими, но сейчас Грузия
для российской политики превращается в «черную дыру», причем во всех планах – в
коммуникационном, политическом, экономическом.
Регион
для России теперь состоит из Армении и Азербайджана. Президент России Дмитрий
Медведев был в Азербайджане, и после этого он не мог не побывать и в Армении,
это очевидно. Более того, его визит в Ереван не должен был отличаться от визита
в Баку даже по протяженности времени. Если иметь дело с Арменией и
Азербайджаном, то эти страны нужно воспринимать в качестве некоей конструкции
сиамских близнецов, сцепленных карабахским конфликтом. И о нем нельзя не
говорить. И Медведев о нем говорил.
В
нынешней ситуации о Нагорном Карабахе ничего нового сказать нельзя. Оно и не
было сказано. Принцип территориальной целостности, мирное урегулирование
конфликта, участие и помощь России в этом процессе – это все понятно и
прозрачно.
Когда
Медведев озвучил возможность встречи трех президентов и выразил надежду, что
она состоится в России, он, вероятно имел в виду глав
Армении, Азербайджана и России. Что касается неучастия в переговорном процессе
самого Нагорного Карабаха, то здесь, мне кажется, нельзя танцевать танец
одному. Если бы Медведев заговорил о встрече в формате президентов России,
Армении и НКР, то лидер Азербайджана отказался бы, поскольку сегодня он
отказывается от контактов с президентом Карабаха.
Этот
формат может измениться только при кардинальном изменении ситуации. Если бы
Баку реально хотел достижения некоего соглашения, то ему Карабах требовался бы
в ходе переговоров, он на этом сам настаивал бы. Но поскольку о реальном
урегулировании конфликта речь не идет ни с одной из
сторон, то Азербайджан отказывается от присутствия Карабаха. И было бы
странным, если бы Медведев стал таким образом отрывать Азербайджан от России.
Дело
в том, что данная встреча не имеет целью урегулировать карабахскую проблему.
Такие встречи происходят постоянно, и они имеют к Карабаху гораздо меньшее
отношение, чем к российско-армяно-азербайджанскому треугольнику. Карабахская
проблема и процесс ее урегулирования имеют, хоть и связанные, но очень разные
форматы. То, что происходит в Карабахе, может не иметь никакого отношения к
Минской группе ОБСЕ, и наоборот, – то, что происходит в МГ
может быть соперничеством, не имеющим никакой связи с Карабахом.
Главное,
что я вынес из визита Медведева – это то, что российский лидер приезжал с
довольно обычным визитом, оказывал обычное давление.
Ничего
экстраординарного вокруг карабахского конфликта не происходит. Политические
лидеры говорят то, что им полагается: оппозиционеры – о том, что все
отвратительно, а власти – либо молчат, либо говорят, что все в порядке. Но
достаточно открыть любую газету и увидеть, что люди прибывали в
напряжении в течение всего визита Медведева и вздохнули с облегчением после его
завершения. И причина этого кроется в довольно неблагоприятных социальных
настроениях.
НЕОПРАВДАННАЯ
ПАНИКА АРМЯНСКОГО ОБЩЕСТВА
Старый
Южный Кавказ умер, а новый – еще не родился. И очень многие события, в том
числе визиты в Армению Лаврова, Фрида, Медведева,
проведение в республике учений НАТО свидетельствуют о том, что происходит
переформатирование региона. И изучение нового региона идет на многих площадках
– аналитических, политических, военных и экономических.
Отдельно
от этого существует формат внутриармянской паники,
возникающей по самым разным поводам, иногда безумным – этакая перманентная буря
в стакане воды, которая никогда не кончается. На мой взгляд, она имеет
несколько источников, первый из которых – внутриполитический. Политические силы
постоянно делают различного рода заявления, исходящие из логики внутренней
политики, это их мотивация.
Вторая
причина заключается том, что в Армении не все в порядке с политологией. Люди,
называющие себя политологами, чаще всего ангажированы какой-либо политической
силой. Соответственно, их анализы и статьи имеют не политологическую, а
политическую мотивацию. Отсюда и возникает буря в стакане воды – какому-то
политическому деятелю нужно сказать, что все очень плохо и что ситуацию может
спасти только он. Или наоборот.
Третья
причина исходит из того, что у армянских СМИ нет собственной повестки, они идут
за лидерами общественного мнения, за теми людьми, которые хотят им что-то сказать.
Таким образом, пресса тиражирует политические интересы того или иного лидера,
причем делает это довольно наивно.
Если
рассмотреть Армению в региональном разрезе – слева от нее находится Грузия, у
которой, по крайней мере, сейчас нет имиджа старшего брата всех демократий, а
справа – напуганный Азербайджан, президент которого не принимает Чейни в
течение нескольких часов. Азербайджан после Цхинвали приветствовал Грузию, а
потом там создалась ситуация, похожая на очень сильный испуг. И дальнейшее
поведение Баку в отношениях с Москвой это подтверждает.
С
третьей стороны – Турция, в отношениях с которой у Армении происходят
эпохальные изменения, и я не отношусь к тем аналитикам, которые утверждают, что
ничего особенного не произошло и граница в ближайшем будущем не откроется. Я
считаю, что произошла вещь очень серьезного масштаба, сам факт визита изменил
весь фон армяно-турецких взаимоотношений, которые стали фактором внутренней
политики Турции. Это принципиальное изменение ситуации, в котором есть определенные
возможности.
Любые
возможности военного решения карабахского конфликта, которые и до пятидневной
войны были невелики, сейчас просто исключены.
И
на фоне всего этого армянское общество находится в ступоре, почти в панике
из-за того, что «у нас сейчас отнимут Карабах». Почему отнимут, что случилось?
Ведь не впервые кто-то, где-то, что-то говорит, пытается высказать свои
интересы. Конечно, на Армению оказывают давление, но это константа, она
существует с 1991 года. Это давление со стороны России и США отнюдь не стало
консолидированным, наоборот, – наблюдается очевидное соперничество, что было
явно выражено в заявлении Фрида. Это был намеренный
посыл, но его армянское общество не восприняло.
Армянское
общество хочет бояться и быть неуверенным. Существует некий запрос на
неуверенность, боязнь, панику, некая установка на потери. Что поделаешь – это
социальные настроения, армянское общество довольно сильно фрустрировано
после событий 1 марта, и некоторые особенности менталитета и политической
риторики усилены нынешней ситуацией. Множество людей, недовольных политической
ситуацией, переносят свое недовольство и на внешнеполитическую сферу.
С
этим никто не борется, и почти ничего не противопоставляется. Пропаганда этому
противостоять не может, потому что в ответ на то, что все плохо, нельзя
говорить, что все хорошо. Для этого противостояния нужна политическая наука,
аналог народного телевидения или газет, которых практически нет. Для этого
нужно пытаться говорить с той основой, которая влияет на любое общественное
мнение, а в этой среде звучат высказывания о том, что Нагорный Карабах завтра
кому-нибудь отдадут.
В
последнее время этот процесс усилился. Подобного рода мнения продуцируются
представителями интеллигенции, журналистами, общественными лидерами, которые
потом распространяются.
БЕССИЛИЕ
МИНСКОЙ ГРУППЫ ОБСЕ
Изменения
формата Минской группы ОБСЕ вряд ли возможно. Кстати, это не имеет большого
значения, поскольку формат этой структуры имеет очень малое отношение к
реальному урегулированию карабахского конфликта. Безусловно, внутри этой
структуры существуют определенные разногласия. Это – закон политологии, если
вокруг какого-либо процесса присутствуют разные силы, они начинают соперничать
между собой, и иначе быть не может. Проблема Минского процесса заключается не в
этом, а в вопросе урегулирования вообще.
Сопротивление
процессу урегулирования карабахского конфликта изнутри региона больше, чем
давление со стороны. То есть Азербайджан, Армения и Карабах сопротивляются
урегулированию больше, чем Россия, Франция и США пытаются этого достичь.
Дело
не в том, что страны-сопредседатели соперничают между собой, а в том, что
урегулирование не является реальной целью сторон. Азербайджан, Армения и
Карабах словом «урегулирование» на самом деле называют победу. Когда Баку
говорит о желании урегулировать конфликт, он имеет в виду такую ситуацию,
которая им выгодна, т.е. хотят вернуть свои территории, причем все равно –
автоматом, танком или Минской группой. Когда Ереван говорит об урегулировании,
речь идет о желании оставить все, как есть.
Реальное
урегулирование карабахского конфликта должно быть в виде уступок всех сторон.
Изнутри в переговорном процессе нет никакой нужды. Когда внешнее давление
сильнее, чем внутреннее сопротивление, ситуация развивается так, как в случае с
Югославией в 1999 году или с Косово сейчас. Но сегодня этого не будет, ярким
доказательством чему служит пятидневная война. Уж если туда не прилетели
самолеты НАТО, то сюда они точно не прилетят, по крайней мере, при нынешнем
раскладе. И сейчас нет никаких оснований для утверждения о том, что внутреннее
сопротивление сторон может не выдержать.
Я
отнюдь не считаю, что Минский процесс не нужен, это канал между сторонами, и
иметь его важно и необходимо. Все конфликты в мире, в которых этого
канала не существует, развиваются хуже, чем те, в которых он есть. Минский
процесс не обладает силой для задавливания армян и
азербайджанцев, а имеет возможность уговорить их с применением легкого
давления. Не получается .... Ну ведь Ереван и Баку
сопротивляются, поэтому ситуация складывается такая, какая она есть. И в этом
смысле получается замкнутый круг, некое взвешенное состояние, когда одни давят
- другие сопротивляются, а в результате ничего не двигается с места.
Все
решения по карабахскому вопросу уже известны, все варианты урегулирования уже
лежат на столе, все уже сделано. Проблема в балансе сил. Это довольно сложная
структура, на которую влияют, в том числе, географическая, военная,
военно-политическая, военно-экономическая составляющие, компоненты армянского лоббинга в разных странах, взаимоотношения различных
мировых субъектов, антитурецкие настроения среднего
класса Франции и многое другое.
Фактор
Турции в общем балансе сил вряд ли может стать доминирующим. Природа Южного
Кавказа такова, что какой-то отдельно взятый фактор доминирующим стать не
может.
Этот
баланс в отношении карабахской проблемы, конечно, не вечен, однако я пока не
вижу причин для его кардинального изменения в мире. Поэтому ожидать подвижек в
этом вопросе пока незачем, если, конечно, не относится к заявлениям
политический деятелей, как к Библии, а это далеко не так. Когда политик
говорит, надо слушать, прежде всего не то, что он
сказал, а то, где он это сказал, в какой момент, кому и с какой целью.
Александр
Искандарян, директор Института Кавказа, член
Экспертного совета РИА Новости (Ереван)
Мнение
автора может не совпадать с позицией редакции.
Новости-Армения |
